верю.
— Вот как? Значит, ты у нас по натуре романтик-идеалист? — я резко крутанулась на барном стуле к товарищу писателю.
— Так меня ещё ни разу не называли, но допустим.
— Это всё слова, Ром. Болтать можно что угодно. А что на деле? Если ты действительно веришь в любовь, что ж ты до сих пор никого не нашёл себе? — со злобным прищуром поинтересовалась я. В тот момент меня ни капли не волновало, что для человека данная тема может быть крайне болезненной. А вот потому что не надо было лезть ко мне в душу и пытаться вытряхнуть из неё то, что запрятано глубоко на дне! — Почему ты рванул из столицы и решил встречать Новый год в гордом одиночестве в этом богом забытом месте?
Рома не спешит отвечать и только внимательно смотрит на меня, чуть склонив голову на бок. А по его губам блуждает лёгкая едва уловимая улыбка. И это распаляет меня ещё больше.
— Ты вот сам кого-нибудь полюбил с тех пор, как развёлся? Да чёрт с ней любовью — хотя бы небольшая влюбленность у тебя была? Симпатия, привязанность? Или вокруг одни суки, которые не заслуживают твоего драгоценного внимания? — продолжаю наседать я, но Ковальчук с удивительным спокойствием держит оборону. И даже бровью не повёл на мой выпад. — А может ты до сих пор скучаешь по бывшей жене? И сколько бы времени не прошло, ты чувствуешь, что рана ещё слишком свежа? И поэтому после развода всё не так и всё не то, и вокруг совершенно не те. И рядом никого видеть не хочется… А отсюда вытекает логичный вопрос — а может нет ни хрена этой настоящей любви? Что скажешь, Ром?
— То есть ты хочешь сказать, что сотни лет назад люди придумали сказку и продолжают в неё верить? — усмехается Ковальчук. — А про что пишут стихи, книги, снимают фильмы — это всё чистой воды вранье?
— О как это просто ни ответить ни на один вопрос и перевести тему, правда? — съязвила я, продолжая сверлить писателя пылающим от гнева и раздражения взглядом. — Проще только раздавать бесплатные советы: «не стоит ставить крест на любви из-за какого-то мудака»!
— Терпения, многоуважаемая Валерия, — смеётся в ответ Рома. А я от неожиданности чуть не поперхнулась своим напитком, услышав столь непривычное обращение. — Я просто решил начать с конца. Да и вообще, знаешь ли, безумно интересно узнать ход мыслей человека, который заявляет, что не верит в настоящую любовь. Или который на самом деле верит, только бегает от этого чувства, как от огня.
Да неужели?! То есть я на самом деле «просто бегаю от чувств, как от огня». Гениально, черт подери! Им бы с Захаровым пообщаться! Вот голову готова дать на отсечение — они бы в этом вопросе очень даже спелись!
— Я выдвинула предположение, что её не существует. Я не говорила, что не верю в любовь.
— Ну давай не будем придираться к словам, — примирительно вскинул руки ладонями вверх мой сосед. — Мне кажется, я очень даже правильно понял твой посыл. Ты мне вот только скажи, Лер, если любви нет, то что тогда удерживает людей рядом друг с другом?
— Совпадение интересов, — равнодушно пожимаю плечами, — Физиология, следование социальным нормам. Да много чего, на самом деле, что можно принять за любовь. Как по мне, если у людей на определенном этапе совпадают жизненные интересы и стремления — они вместе. А если у одной из сторон эти интересы меняются, и второй это не подходит, то этот союз обречён. И поверь, никакие чувства тут не помогут.
— Слова человека, который очень боится тех самых чувств, — по губам Ромы скользит лёгкая усмешка, но взгляд ласковый, почти сочувствующий. И от этого захотелось продолжить наш спор с каким-то особенным рвением. И не потому, что очень хотелось доказать свою правоту. А просто, чтобы стереть с его лица это понимающе-жалостливое выражение. — Что и требовалось доказать — ты просто не веришь в любовь.
— Верить в то, что не существует? Может ещё поговорим с тобой про снежного человека? Или ты всё-таки начнешь отвечать на мои вопросы?
— Даме больше не наливать, — со смехом обратился Рома к бармену, который я уверена, нет-нет да останавливался рядом с нами, чтобы погреть уши.
— Просто признай, что я права. И ты сам поставил крест на любви после своего неудавшегося брака.
— Нет, не поставил, — спокойно отозвался Рома, а потом залпом осушил остатки из моего предыдущего бокала, который он приватизировал себе.
— Но ты до сих пор один! — отчеканила я каждое слово. И без какого-либо стеснения под конец своей фразы ткнув товарищу писателю куда-то в плечо.
Ковальчук разворачивается ко мне и ловким движением руки перехватывает мои пальцы, при этом невольно притягивая меня к себе ближе. И пускай расстояние между нами сократилось всего лишь на несколько сантиметров, но я вновь смогла во всей красе рассмотреть его до неприличия длинные тёмные ресницы.
Так, Лера, не отвлекайся! А то такими темпами история в лифте может пойти на второй круг.
— Хочешь откровенности? Да, Лер, с тех пор как я развелся, я один. И да, ничего серьёзного за это время у меня не было. Но не потому, что я считаю, что все женщины — суки, — усмехнулся Рома, по-прежнему не сводя с меня взгляда светло-голубых глаз и не выпуская мою руку. — Так уж получилось. Мне просто нужно было пройти этот этап. И сейчас я учусь жить с самим с собой. Можно сказать, знакомлюсь с собой заново — и это не самое приятное знакомство, скажу я тебе. Порой всплывают очень интересные моменты. Но я стараюсь находить плюсы в своей одинокой холостой жизни… а их на самом деле не мало. Да, я верю в любовь. Но я не стремлюсь как можно быстрее найти кого-то на замену своей бывшей жене. Я научился ценить свою свободу. И сейчас я готов расстаться с ней только в одном случае — если встречу подходящую мне женщину, которую по-настоящему полюблю.
— Ещё скажи «ту самую единственную», — закатила я глаза, но почему-то тоже не спешила высвободить из захвата Ромы свою ладонь.
— А почему бы и нет?
— Банально и избито.
— Зато честно, — пожал плечами мой сосед. — Мы можем спорить с тобой до хрипоты, Лер. Но я всё равно считаю, что самое важное в нашей жизни — это сохранить в себе способность любить. И сейчас…
— Что сейчас?
— А сейчас мы пойдём в номер, — задумчиво проговорил Ковальчук, отворачиваясь от меня и
