Не важно, что я пережила несчетное количество ночей, полных гадких оскорблений и обжигающих ударов, что меня столько раз били о стену так сильно, что у меня на голове должна была появиться вмятина.
Да, в какой-то момент я не выдержала и дала сдачи, и это будет использовано как доказательство, что у меня злое, жестокое сердце.
Конечно, она убила Савви! Вместо того чтобы уйти от абьюзера, она ударила его в ответ! Ну кто так делает?
Если совру – оставлю Джулию без поддержки. Это должно меня беспокоить. Женская солидарность и все дела… Но ей точно все поверят. Джулия – не я. Она все равно приятная. Все равно хорошая жертва.
Варианты у меня хреновые, но я знаю, что делать.
Правды от меня все равно не ждут.
– У него был буйный нрав, когда он выпивал, но мой опыт несколько отличается от опыта Джулии, – говорю я, как и репетировала. Я уже сказала это Бену сегодня днем, во время длинного интервью. Они с Пейдж смотрели на меня так, будто ни одному слову не верили.
А вот мама явно чувствует облегчение. Она стоит на кухне, опираясь на один костыль. Папа стоит за ней, держа лопатку так, будто собирается кому-то ею угрожать. Бабушка сидит за столом. Они все ждали моего возвращения. Я весь день их избегала.
– Что значит «несколько отличается»? – Бабушка прищуривается.
– То, что я и сказала. У него был буйный нрав. Он бросался стаканами в стену, топал…
– Но тебя он не бил? – нервно спрашивает папа.
– Конечно, он ее не бил! – восклицает мама. – Она тогда жила в пяти милях от нас. Мы бы знали.
Поднимаю бровь. Я собиралась все отрицать, но мама мне сильно в этом мешает. Мой инстинкт самозащиты сейчас вовсю борется с желанием доказать, что мама неправа.
– Мне кажется, невозможно знать, что происходит в чужом браке, – говорю я. – Как бы близко этот кто-то ни жил.
Все замирают.
Папа по-прежнему держит лопатку как оружие. У него знакомый взгляд – я часто видела его в детстве. Будто он боится, что я сейчас что-то скажу и ему придется разбираться с последствиями, а ему этого ну совсем не хочется.
– Но я не побегу делать слезливые признания на подкасте, если ты этого боишься, – торопливо добавляю я.
Мама выдыхает, будто именно этого она и боялась. Папа опускает лопатку на столешницу – господь их помиловал и разрешил сегодня со мной не сражаться.
– Мы боимся за тебя! – говорит бабушка.
– Ну, сейчас я счастлива в одиночестве, так что это не важно, – улыбаюсь я. – Что на ужин?
– Ньокки! – говорит мама с излишним энтузиазмом и указывает на папу, который безуспешно пытается открыть упаковку.
Бабушка всплескивает руками.
– Да какого хрена? Мы что, не будем говорить о том, что, скорее всего, это Мэтт убил Савви?
Папа рассыпает все ньокки по полу.
Глава 33
ЛЮСИ
Я снаружи. Можешь выйти?
Сообщение появляется на экране моего телефона после десяти вечера. В доме тихо, мама с папой уже спят.
Вылезаю из кровати, подкрадываюсь к окну и вижу припаркованную перед домом машину Мэтта. К машине прислонилась темная фигура.
Наверное, следует проигнорировать это сообщение, сделать вид, что я сплю. Но мне все еще безумно хочется ему предъявить, а до того, из-за драмы по поводу замены жены, возможности не было.
Пишу: «Буду через минуту», натягиваю шорты, собираю волосы в хвост и направляюсь вниз. Надеваю шлепанцы и выхожу на жаркий воздух.
Он выпрямляется, замечая меня, вытаскивает руки из карманов. У него за спиной светит фонарь, что позволяет мне хорошо его разглядеть. Костяшки на правой руке сбиты – интересно, от стены или от чьего-то лица?
– Познакомилась с твоей женой, – говорю я.
– Знаю, она мне сказала.
– Она милая, – повожу бровью. – Милее меня.
Мэтт двигает челюстью и смотрит в пустоту мимо меня. Надеюсь, она сказала ему это по телефону, а не лично, потому что гнев исходит от него волнами.
– Ты игнорировал мои сообщения.
Он сжимает пальцами переносицу.
– Происходит какая-то дичь.
– Ты только заметил?
Мэтт смеется, сначала коротко, а потом дольше и звонче, и улыбка ненадолго застывает на его лице.
– Боже, как я по тебе скучаю…
«С ядом будет меньше мороки, но и меньше удовольствия, как мне кажется», – шепчет Савви.
– Да, твоей жене удалось передать это на подкасте. – Прислоняюсь к машине рядом с ним.
– Она всегда была слишком хороша для меня.
Ну и бред…
– Я должен был понимать, что только наврежу ей. Просто надеялся, что такая хорошая девушка сможет…
– Сможет тебя спасти?
– Да.
– Ты не заслуживаешь спасения, Мэтт.
Он хмурится, но не спорит.
– Я слышал, что ты сказала про меня другое. Про это. Ну, про… – Он откашливается. – Ты сказала, что у тебя все было по-другому.
– Ты слышал?
– Да.
Интересно, это мама напрямую ему сказала или она просто рассказала такому количеству людей, что слова сами его нашли?
– Я сказала, что мой опыт отличался от опыта Джулии, и это правда. Мне не хочется раскапывать прошлое.
Мэтт поворачивается ко мне с искренней благодарностью на лице.
– Спасибо.
– Но можешь не сомневаться, это было вообще не ради тебя.
– Никому не говори о нас, Люси.
У меня перед глазами стоит Мэтт, каким он был пять лет назад. В тот день, когда он выгнал меня из дома и отправил к родителям.
– Савви мертва, Мэтт, – захлебывалась я. – Сейчас все наше не важно.
– Будет важно полиции. Не вынуждай меня рассказывать, что мы друг другу сделали, хорошо? Не вынуждай меня…
Я понимала, что он говорит, – если полиция ищет доказательства, что я уже проявляла жестокость, Мэтт однозначно их предоставит. И я могла бы попытаться объяснить, что насилие шло с его стороны, но теперь все выглядит слишком размыто. Люди не верят женщинам, которые дают сдачи. Когда мужчина срывается на насилие, говорят, что он теряет самообладание или совершает ужасную ошибку. Когда это делает женщина – она психопатка.
Мэтт внезапно делает шаг вперед, возвращая меня в настоящее. Припирает меня к машине. Прижимается ко мне всем телом и накрывает мои губы своими.
Он на вкус как мята, не алкоголь, это напоминает мне наши ранние годы. Ближе к концу он всегда был на вкус как алкоголь. Или от него так пахло. Алкоголь вытекал из его пор.
Но этот Мэтт – тот, который мне когда-то нравился.
– Кажется, я буду по нему скучать, – сказала я Савви. – Это плохо, да? Что я буду по нему
