в этом времени, что подобно Акулинке укрывали раненого солдатика-красноармейца. Он болтался тут же, на одной с ними перекладине.
Твари! У меня даже скулы свело от ненависти, но я сумел сдержаться. Их, конечно, уже не вернуть, но я надеялся отплатить фашистам сполна. Чтобы отлилась им полной мерой смерть невинных людей… Но сейчас нужно было сосредоточиться над собственным заданием, провалить которое после всего увиденного, я просто не имел права!
Гарнизонная кухня, со слов Глафиры Митрофановны и её дочери, находилась в левом крыле Дома Культуры, где имелся отдельный вход. Немцы выбросили оттуда весь театральный «хлам», а в опустевшем помещении устроили столовую для личного состава. Вот её-то я сейчас и наблюдал из кустов «во всей красе».
Рядом со зданием были «припаркованы» две полевые кухни на колёсах, из труб которых уже во всю поднимался прозрачный дымок. Стало быть, повара фрицев уже не спали, а начали готовить завтрак для сослуживцев. С одной стороны, мне это было на руку — никого из кашеваров не нужно искать в казарме. Рано или поздно кто-нибудь из них выйдет на улицу помешать своё варево, либо подкинуть дровишек в печурку — вот тут-то я их и прищучу!
Однако, чтобы добраться до кухни, мне стоило пересечь открытое и освещенное пространство, огороженное пусть и невысокой, но кованой оградой с острыми зубцами. На кой хрен она сдалась в этой небольшой деревеньке? Но, видимо кому-то очень хотелось. Не суть.
К тому же, на освещенном крыльце главного входа терлась вооруженная охрана. По данным моих осведомителей, все тех же знакомых мне дамочек, здесь у фрицев располагалось настоящее «гнездо», то есть штаб. Поэтому без охраны такого важного места, ну, никак бы не обошлось.
Решив особо не заморачиваться над этой проблемой, я вынул из кармана «Руку славы» и, накрыв её полой пиджака, последовательно зажег все пять пальцев. Раз имеется такая возможность — пусть и магия на меня немного поработает. Зря я, что ли, ведьмаком заделался? Заодно и проверю правдивость слов Глафиры. Может быть, она специально решила меня подставить. Такую вероятность тоже нельзя сбрасывать со счетов. Слишком мало я её знаю.
«Рука» быстро занялась, а в душном ночном воздухе запахло паленой шерстью и тающим прогорклым жиром. Отвратительное сочетание, хочу вам сказать. Но я человек не особо привередливый, и готов на многое, ради достижения поставленной задачи. Теперь, как бы узнать, что черное бабкино колдунство запустилось?
Я огляделся по сторонам, но в такое позднее время никаких прохожих не наблюдалось. Да их и в принципе не могло быть — в Тарасовке с наступлением темноты действовал комендантский час. Я взглянул на артефакт, пальцы которого уже основательно разгорелись и светились довольно мощно. И этот свет должны были непременно увидеть постовые у крыльца и послать кого-нибудь на проверку.
Если такое случится, то я вполне успею ускользнуть, возможно, еще и отправив к праотцам кого-нибудь из охраны… Однако, на свет моего креативного «подсвечника» ни одна фашистская сволочь не обратила внимания. Похоже, что мамашка не обманула, и «Рука славы» исправно выполняла свою функцию — скрывала меня от чужих глаз, не хуже бабкиной мары.
Я поднял артефакт повыше, и этаким бодрым олимпийским факелоносцем добрался до кованной ограды, огораживающей небольшой скверик возле Дома Культуры. Вновь не последовало никакой реакции от фрицев, которые весело и громко что-то обсуждали. Эти ублюдки не выглядели снулыми рыбами, как фашики на въезде в деревню, и выглядели куда как матерее и опаснее своих коллег.
Но, тем не менее, никто из них меня не замечал. Я помахал горящей «рукой» из стороны в сторону, чтобы уж точно привлечь их внимание, но тщетно — меня продолжали упорно игнорировать. Тогда я спокойно прошел сквозь незапертую калитку и, неторопливо продефилировав мимо крыльца, остановился у раскочегаренной походной кухни.
Приятно тянуло разваривающейся кашей, запах которой хоть немного перебил чад от горящего жира и тлеющих волос. Пока я дожидался кашевара, успел внимательно рассмотреть немецкую полевую кухню времен Второй Мировой Войны. Я о таких агрегатах только слышал от деда, но самому видеть так и не довелось.
В общем-то, больших отличий от советского «прицепа-трехкотелки» я не обнаружил. Дед говорил, что подобная трёхкотловая кухня была рассчитана на полное обеспечение питанием отдельной стрелковой роты. Немецкая военно-полевая кухня позволяла готовить одновременно первое и второе блюда, а так же чай или кипяток. В этой конструкции имелись даже краны для подачи чая.
Двигалась такая дура на конной тяге с помощью пары или четвёрки лошадей. Котлы топились либо на дровах, либо на угле. Специальная ёмкость для угля тоже была предусмотрена конструкцией. Но самое интересное, что меня поразило — это большие деревянные колеса, словно у допотопной крестьянской телеги. Отчего, настолько кичившиеся своим техническим производством немцы, не поставили свою кухню «на резину», мне было неведомо[1]. Скорее всего причина была, только я о ней не догадывался.
Наконец, входная дверь распахнулась, и на улицу выскочил полноватый коротыш в белом халате и колпаке. Он прошел совсем рядом, едва не столкнувшись со мной нос к носу, но меня не заметил. Я даже рукой у него перед глазами помахал, когда он открыл заслонку и начал мешать тлеющие в печурке угли кочергой. Но гребаный ганс так ничего и не заметил.
«Дельная штука, — мысленно оценил я удобство „Руки славы“ в диверсионной деятельности. — Такими бы скрывающими артефактами, да снабдить всю нашу фронтовую разведку. Насколько бы снизилась смертность в их рядах!»
Но, мечты-мечтами, а нужно было действовать. Я легонько прикоснулся к плечу повара, подвешивая на него активированную печать «Червлёной дрисни». Он даже не дернулся и не ощутил моего прикосновения. «Рука славы» действительно отрабатывала на славу!
Я с интересом понаблюдал, как колдовская печать буквально ввинтилась в тело фрица, сразу развернув в его организме какую-то бурную деятельность. Немец неожиданно рыгнул и поморщился, а в его упитанном животе что-то громко «заворчало».
— Beim Abendessen musste man nicht zu viel essen, — недовольно пробурчал он, закрывая топку, и исчезая в помещении.
[- Не надо было обжираться за ужином (нем.)]
Ну, вот, дело сделано! И я неторопливо отправился к выходу с огороженного двора. Настроение парило где-то в неведомых высях, оттого, что всё так легко и непринужденно получилось. В том, что моё проклятие сработает, я уже не сомневался. Главное, чтобы «отдачей» не зацепило невинных. Но я наделся, что Акулина успеет привести партизан, которые и доделают то, что мне не по силам.
Я размечтался, расслабился и забыл, где
