меня тридцати двухлетний загоревший мужчина, в глазах которого горел огонёк, появилась щетина, и чуть начали седеть волоски. От неожиданного предложения, я остановилась. Застыв в одной позе, сидя на его члене. Он обхватил руками мои бедра и крепко сжимал их. Мы слились воедино, страсть между нами за пять лет так и не угасала. Каждая наша ночь была, как что-то заветное, волшебное и волнительное. Мы больше не были студенткой и преподавателем. Наши отношения больше не приходилось скрывать, как и то, что я была на втором месяце беременности. Правда, Миша не знал ещё об этом.
Пока я продолжала изумляться, он уложил меня на кровать и оказался сверху. Целовал шею, трогал грудь, играл с сосками и оставлял засосы. Моё дыхание становилось тяжёлым, руки потянулись к его шевелюре, когда он опустился ниже. И трогал клитор, по которому вскоре провел языком. Он впился в мою плоть. От неудержанного удовольствия, я сминала простыню, и кричала. Вся квартира была заполнена неприличными причмокиваниями и моими стонами. Вся ночь была проведена с большим удовольствием, с большой любовью и нежностью. Миша всегда был чутким и внимательным в этом деле.
— Ты мне так и не ответила, — когда кончил в меня и прилег рядом на подушку, сплел наши пальцы. — Ты выйдешь за меня?
Я молчала. Чтобы это услышать ждала пять лет. Правда, я всегда думала, что он шутил так, когда заходила речь о замужестве. И, вот, спустя столько времени я ещё и задумалась?
— Мне уже надоело быть черт знает кем, Настенька… Я хочу нормальную и полноценную семью, — другой рукой прикрыл мне грудь. — Я хочу быть твоим и чтобы ты была моей на всю оставшуюся жизнь…
— По поводу полноценной семьи… Я хотела тебе уже давно сказать об этом, — начала я, Миша приподнялся и сквозь лунный свет посмотрел на меня. У меня отрасли волосы и я перестала красить их. Во мне больше ничего не было неестественного. За эти года я то и делала, что худела и поправлялась. Но сейчас я была в теле. Миша, говорит что ему больше нравится когда я мягонькая. — Я не говорила, хотела на свой день рождения порадовать этой новостью, но раз уж поступило такое предложение. Молчать больше не имеет смысла. У меня восьмая неделя. Миш, я беременна…
Он застыл в воздухе, даже не смог ничего сказать. Встал с кровати, накинул халат и отправился на балкон. А я испугалась.
— Какой же я дурак бестолковый, — ругался он. — Тупица.
— Т…ты чего? — изумилась я.
Миша растрепал подстриженные волосы. Сел на край кровати.
— Да кто так делает предложения? — расстроился тот, а затем он положил руку на мой живот. — Я такой тупенький. Со мной такого никогда не было. Я растерялся. Я думал, что ты подумаешь… А пока думаешь, я бы купил кольцо, встал на одно колено и сделал предложение по-человечески…
— Подожди, тебя только это беспокоит? — изумилась я, чуть обидевшись. — Алло, я беременна, Хуанитос, ты слушал меня вообще?
— Да я уже давно знал об этом, ждал когда ты признаешься в этом… — протянул тот.
— Интересно, откуда ты узнал? — встала на ноги, и начала выискивать на полу одежду.
— Журавлев рассказал, — ответил на это, я тяжело вздохнула.
— Пиздабол ебанный. Ничего этим Журавлям нельзя доверить, — торопливо натягивала на себя свитер.
Поэтому он и сделал мне предложение. Деваться уже ему некуда, вот и решил испытать удачу. До этого заходили разговоры до замужества, но я постоянно переводила темы. Боялась этого, но когда мы уже сами столкнулись с нашим положением… Думал, что я снова отморожусь.
— Настя, ты куда? — изумился Миша, когда я схватилась за ручку двери.
— Иди в жопу! — хлопнула я дверью. Оставив его в недоумении.
Мне почти двадцать пять лет, а между нами какие-то колебания. Я думала, что он будет рад моей беременности. Или хотя бы сделает вид… Эти заумные преподаватели такие мудаки. Почему я однажды повелась на него? Глупая такая…
Позвонив в знакомую дверь в шесть утра, мне открыла дверь ахуевшая Ирина. Она посмотрела на меня с ног до головы. Мне некуда было больше идти. Когда у брата родилась дочь, я уступила им квартиру и переехала к Невскому.
— Настюша, ты чего? — удивлённо спросила. — С Мишей поругались что ли?
Я разревелась. И уткнулась в плечо подруги. Она погладила меня по спине.
— Ира, он такой сухарь! — впервые в жизни прозвала его так.
— Ну-же, успокойся, пошли на кухню, — позвала меня девушка.
Даниила дома не было. У него была ночная смена. Елизавета, моя племянница ещё спала. Скоро ей нужно было идти в садик.
Ира устроила радушный приём, накормила пирогами, напоила чаем и слушала мой рассказ и мои переживания.
— Может ты себя накрутила все-таки? — после случая, когда Миша поддержал её в трудную минуту с беременностью, она кардинально поменяла о нем мнение.
— Сомневаюсь, — выдала я. — Можно остаться у вас на пару ночей, я найду квартиру и съеду сразу же.
— Дурочка что ли? Это же твой дом, — покрутила у виска. — И что ты думаешь делать теперь с Невским? — спросила она, на что я пожала плечами. — Блин у вас с Даниилом очень похожи характера. Даже бесите меня порой одинаково, — выдала подруга.
В семь часов она разбудила Лизочку и собрала в садик. Я предложила отвезти её сама. С племянницей у нас были очень тёплые отношения. Она любила поговорить. Рассказывала о том, как ей нравилось ходить в садик и дружить с ребятами.
Невский пытался до меня дозвониться весь день. Но я принципиально не брала трубку. Думая о многом, но всё же потихоньку успокаиваясь. Ведь понимала, что во многом тоже не была права, хотя бы потому что не собиралась выходить за него замуж. И что эти обстоятельства не просто так были. Нужно было идти дальше, и отношения наши переводить на новый уровень.
Посреди ночи соскочила с дивана и когда Даня собирался на работу вышла вместе с ним.
— К Мише? — спрашивал в подъезде тот. Я на это решила промолчать. — Но и правильно нехуй выебываться, — выдал он, закурив сигарету. — Иди,
