ни было тему. Ведь доверенный разговор возможен только между одинаковыми полами. Кажется, у вас их было два? Что стало со вторым? Заблудился без вас в городе? Я могу попросить стражников, чтобы они поискали его..
Улыбка Халы увяла. Она еще крепче сжала плечо Йорама, чтобы он остался на месте.
— Спрошу об этом кого-нибудь из них. Но пока что моему мужу и вправду не с кем обсудить мои дела и мой новый образ. Надеюсь, вы уже наговорились с Конрадом, а то мне не терпится ему рассказать, что же я придумала для него.
Ламуш вопросительно посмотрел на Конрада.
Тому хотелось бы остаться здесь — на виду у рабочих, но ситуация требовала… Чего? Ему нужна была Хала, какую бы опасность не несли её мужья, это был риск, но риск оправданный. Тем более, не могут же они оба быть такими быстрыми.
Конрад вспомнил, как Йорам схватил его и бросил в дом.
«Или могут?»
Он кивнул Ламушу и обратился к Хале.
— С радостью обсужу будущий проект. Пройдемте в мой кабинет?
Хала покривилась.
— Там не хватает мебели на мой вкус. Лучше в моем имении.
«Не удивлен.»
Конрад тяжело вздохнул и поклонился Ламушу.
— Господин, вынужден оставить вас. Работа требует удалиться.
Но тот хмыкнул.
— Как пожелаешь, но на твоем месте я бы имел дело с более приятными женщинами. Если что, по этому вопросу можете обратиться ко мне.
Конрад ответил ему улыбкой и последовал за Халой.
До самого въезда в ворота они молчали. Конрад не хотел поднимать тему нападения Унгала, да и расспрашивать тоже опасался. Хала явно давно не спала, и её поведение стало слишком агрессивным, резким, непредсказуемым. И это могло обернуться проблемами для всех.
— Тебя зашьют в быка. — Как ни в чем ни бывало сказала она. — а потом запекут.
Конрад положил руку на сиденье рядом с ножнами, коснулся большим пальцем рукояти.
— Мне казалось, что я вам нужен.
Хала нахмурилась.
— Ну да, ты что, совсем не слушал меня?
Конрад замер. Мог ли он что-то пропустить, погрузиться в свои мысли? Но такого давно не случалось.
— Если про «зашить в быка», то я прекрасно всё выслушал.
Хала вздохнула и закатила глаза.
— До этого.
— Ты молчала.
Она потерла висок.
— Разве? Мне казалось… Ай, плевать. Я крайне разочарована, что ты вчера не пришел на разговор с торгашом. Мне пришлось самой все придумывать и решать.
— Унгал пришел за мной с оружием и подкараулил в переулке.
— Но ушли вы с ним вдвоем. — Возмутилась Хала. — после чего случилась драка, из которой ты сбежал, а моего мужа схватили стражники. Ты решил сначала оставить меня без людей, потом без мужа, чтобы что? Самому возглавить восстание, захватить…
— Нет. — Резко ответил Конрад. Громче и жестче, чем он хотел. — Мне нет до твоих проклятых амбиций дел. Как и до твоих мужей и людей, пока они не пытаются угрожать мне. И я думал, что ты это поняла. Унгал чуть не снес мне голову просто потому что он кретин, который поджидал меня недалеко от дворца сразу после того, как я был в гостях у Катун. Если ты приказала ему так встречать меня, как будто он собирается ограбить или убить, тогда я пойду к нему и извинюсь. А нет, так значит, он сам заслужил. Научи своих людей думать! — последние слова он чуть не прокричал.
Занавеска паланкина отдернулась и там стоял Йорам.
— Что я говорил? — продолжил Конрад, не обращая на него внимания. — Я исчезну, а они тебе продолжат доставлять проблемы и превращать друзей во врагов. Если ты их держишь только для этого, то… — он развел руками. — Мне плевать. Только больше не позволяй им приближаться ко мне. Я ведь это уже говорил! — Конрад перевел взгляд на Йорама. — А то сделаем то, что оба очень давно хотели, ведь так, Йорам?
Здоровяк перевел взгляд на Халу. Та сжала челюсти и скривилась от злобы. Не было в ней больше грации, интриги, опасного флирта. Нет, всю её натуру будто протерли сквозь дно горной речки, оставив голую и неприкрытую суть, искаженную усталостью и нетерпением.
— Но если ты вернешься, я прикажу с тебя сдирать кожу. Лоскут за лоскутом, и буду кормить тебя этим вместо еды. Лоскут на завтрак, на обед, на ужин. — шипела она.
Конрад мрачно усмехнулся.
— Согласен. Но сначала закончим дело.
Проклятье. Он стал отражением всех этих людей. Усмешки, угрозы. Он становился противен сам себе, уходя то в ненужное беспокойство, то в готовность лить кровь из-за идиотского чувства гордыни.
Хала оскалилась и откинулась.
— Закончим. Еще как. Идём, нас ждут твои любимые чертежи. Хотя мне они порядком надоели.
Они прошли по коридорам и вошли в богато украшенную комнату, в которой, тем не менее, пахло затхлостью. На бордовых подушках следы от вина, в которые затерлась пыль, образовав корку грязи. На столе валялись апельсиновая кожура вся в жирных пятнах.
— Ты не пришел…
— Я помню. — Отрезал Конрад.
Хала указала Йораму подойти ближе и поставила между собой и Конрадом.
— Разговор был трудный.
— Как и удар Унгала. Может, к делу?
Хала скрипнула зубами, качнула головой и взяла чертеж.
— Ты окажешься здесь. В зале стражников. Здесь же и устроишь пожар — это и будет знаком. Лучшее время — спустя пару минут после начала салюта.
— Он будет?
— Торгаш сам поставлял товар Кагану. Так что будет. Да такой, будто десятки солнц взойдут. За хлопками не будет слышно пожара и криков. По крайней мере, не сразу. Поджигаешь — мы замечаем и устраиваем штурм. А там ты делай, что тебе хочется. Режь, кого вздумается.
Конрад скрестил руки.
— К этому мы давно пришли. Как я попаду к стражникам?
— Я тебе говорила. Тебя зашьют быка и запекут.
— Хорошая шутка.
— Не шутка. — ответила Хала и достала из под чертежей корявый рисунок с быком и огнем под ним. — Тебя вместе с сосудами с маслом завернут в мокрое одеяло. Только заранее достань нож, если что-то пойдет не по плану. Затем вложат в брюхо самого большого быка, которого торгаш сможет найти, а там мы обжарим внешний слой так, чтобы он казался хорошо пропеченным.
— И торгаш преподнесет быка как подарок стражникам?
Хала кивнула.
— Точнее командиру. Он примет подарок и вероятнее всего выгонит на улицу стражу. Останется только с близкими. Сомневаюсь, что к этому моменту они будут трезвыми, но тебе придется сразу убить тех, кто будет рядом. Только не выбирайся раньше времени. От тебя требуется терпение.
— А если быка попытаются разрубить?
