как будто это просто.
— Это не обязательно должно быть сложно, — он смотрит на меня с обожанием, и я буквально таю в его объятиях.
— Мы будем просто жить вместе и делать то, что получается. Будем делить наши жизни, наши тела, сердца и души.
— По мне, так это сложно.
— Только если это вынужденная мера. День за днем, потихоньку, будем честны друг с другом, и увидим, куда это нас приведет. Как тебе?
— Мне нравится, но тебе придется быть терпеливым. Я иногда веду себя, как будто…
Я останавливаюсь, чуть не проболтавшись об истинной степени своей уязвимости.
Но это не имеет значения.
Он все равно понимает.
— Боишься.
Я киваю.
— Боюсь, — я впервые признаюсь ему и себе. — У меня есть к тебе чувства, Массимо. Чувства, которые я не знаю, как описать или справиться с ними. Чувства, которых я никогда не испытывала ни к одному другому мужчине. Такое ощущение, что я теряю часть себя, и все, что, как мне казалось, я знала о себе, оказывается под сомнением. Кожа зудит, а сердце бьется слишком быстро, и я боюсь потерять себя.
— Я не позволю, — успокаивает он. — Просто перестань противиться нашей химии и начни работать со мной, а не против меня.
— Я постараюсь.
— Ты так уже говорила. Мне нужно, чтобы на этот раз ты отнеслась серьезно.
— Я серьезно.
— Хорошо.
Он одаривает меня одной из своих фирменных улыбок, от которой мокнет в трусиках.
— Хорошо.
Мы ухмыляемся друг другу, как два возбужденных подростка.
— И что теперь? — спрашиваю я, понимая, что это поворотный момент.
К чему или куда, я не знаю.
Его глаза мгновенно искрятся, и у меня между ног пульсирует от новой потребности.
— Не знаю, как ты, но мне это помогло снять напряжение.
Он упирается бедрами в мой живот, и меня пробирает дрожь от ощущения его твердой длины.
— Я никогда раньше не занимался сексом на улице, и не хватит слов, чтобы описать, как потрясающе оказаться внутри тебя.
Я провожу пальцами по его груди, обтянутой рубашкой, расстегиваю пару пуговиц, обнажая его подтянутую, загорелую, покрытую чернилами кожу.
— Я умираю от желания исследовать твое тело. Хочу увидеть твои татуировки, — мой взгляд проникает в его глаза. — {очу вылизать каждый сантиметр твоей кожи.
Без предупреждения он подхватывает меня на руки и с огромной скоростью несет к входной двери.
— Что ты делаешь?
Он останавливается у двери, чтобы впиться в мои губы нежным поцелуем.
— Я перенесу свою жену через порог, а потом мы испробуем все комнаты в нашем доме, если у тебя хватит на это сил.
Мое сердце разрывается на части, а между ног разливается тепло. Не знаю, кем я потом стану, и что буду делать, но сейчас я хочу этого мужчину и все, что он предлагает. Ничто и никогда не казалось более правильным.
— Поверь, у меня хватит выдержки, — уверенно отвечаю я.
— Вот она, моя женушка, — мягко говорит он, гладя меня по шее, а затем идет в дом, чтобы выполнить свое обещание.
Глава 22
Катарина
Мои конечности приятно побаливают, когда я просыпаюсь на следующее утро, запутавшись в простынях и своем муже.
Мой муж.
Впервые эти два слова не вызывают презрения, не разжигают ярость и не вызывают чувство беспомощности.
Мой муж.
У меня в груди все трепещет, а сердце колотится в ребрах, когда я смотрю на него. Незнакомое собственническое желание захлестывает меня, когда я смотрю на его спящую фигуру, и я в ужасе от того, как быстро он меняет меня, и что это может означать для моих планов.
Я в противоречии. Меня разрывает от одной мысли о том, что я могу причинить боль этому человеку.
Моему мужу.
Боль оседает в груди, давит на меня, как тонна кирпичей, сжимая воздух и затрудняя дыхание. Прежде чем у меня начнется полноценный приступ паники, я сознательно сосредотачиваюсь на вдохе и выдохе, глубоко втягивая воздух в легкие и полностью ощущая его в себе, пока тревога не проходит.
Сквозь щель в занавесках пробиваются солнечные лучи, заливая Массимо сияющим светом. Он все еще крепко спит, повернувшись на бок, его рука обвилась вокруг моей талии, а нога просунута между моими. Приподнявшись на локте, я смотрю на него, вспоминая наш неистовый сексуальный марафон прошлой ночью.
Мы не могли насытиться друг другом, трахаясь то в прихожей, то в гостиной, затем на кухне, а потом в спальне, оставляя по пути следы одежды и телесных жидкостей. Мы сполна удовлетворили всю нашу сдерживаемую неудовлетворенность, и это был самый потрясающий момент в моей жизни.
Секс никогда не был так хорош.
Я никогда не кончала так сильно, и была в восторге от того, как идеально мы подходим друг другу. Ни разу я не подумала о Карло или о своем плане мести, когда мы наслаждались друг другом.
Все дело было в удовольствии.
Нашем.
Я корчусь, вспоминая, как невероятно он двигался в моей киске и во рту, и я все еще чувствую его вкус на своем языке.
Сильное желание закручивается в моем животе, а внизу пульсирует новая потребность. Я в полной жопе. И была права, когда сказала ему, как мне страшно. Теперь мне еще страшнее, потому что я знаю, что подобного больше ни с кем не будет.
Самое страшное не признание.
Я хочу этого, не думая о последствиях.
Но не хочу, чтобы все испортилось.
Я никогда не знала ничего хорошего в своей жизни, и мне не кажется эгоистичным желание сохранить этого человека.
Откинув голову на подушку, я закрываю глаза, чувствуя, как глубоко запрятанная боль распирает меня изнутри. Что я делаю, и как, черт возьми, сделать все хорошо? У меня нет ответов на вопросы, но я знаю, что мне нужно делать. Поговорить с Николиной и привести себя в порядок до прихода домработницы, но мне трудно встать с кровати.
Открыв глаза, я поворачиваюсь на бок. Мое сердце бьется в ином ритме, когда я рассматриваю своего великолепного спящего мужа. Из его слегка приоткрытых губ вырывается воздух, а грудь вздымается и отпускается. Мой взгляд блуждает по множеству татуировок, покрывающих его руки, грудь и спину. Татуировки, с которыми я близко познакомилась.
Мои пальцы подрагивают от желания, и я испытываю искушение откинуть покрывало, встать на колени между бедер мужа и взять его утренний стояк в рот.
Одна эта мысль приводит меня в движение. Словно воровка, я отстраняюсь от мужа и,
