своей одеждой и ушла, полностью зная, чего хочу. Это то, чего я хотела от его первой угрозы в моем старом офисе.
Его теплая рука касается нежной кожи на моей спине, когда он притягивает мое тело к своему. — Не прикрывайся передо мной, — требует он. — Я слишком долго ждал, чтобы увидеть каждый твой голый дюйм, чтобы ты скрыла его от меня.
Я сглатываю, выгибая спину, чтобы посмотреть на него. — Я хочу тебя, Бек, — признаюсь я, весь гнев на него рассеивается похотью в его глазах. — Ты прав, я хотела тебя с самого начала этого соглашения. Я просто боюсь, что с тобой все будет по-другому.
Его кончики пальцев мучительно вонзаются в кожу на моих бедрах. — Лучше, блядь, так и будет, — рычит он, притягивая мое тело к себе и впиваясь губами в мои.
Боже, я забыла, как хорошо он целовался. Даже прикосновение его языка к моему возбуждает мое тело от желания. Вы бы никогда не узнали, что час назад мы двое были на грани переохлаждения. Тепло теперь окутывает пространство вокруг нас. Его костяшки касаются моей грудной клетки, когда его рука скользит вверх по моему телу.
Как только он обводит более темную кожу моего соска, он убирает руки. Его улыбка дерзкая, когда он кусает губу.
— Ложись на кровать.
Я замираю, сбитая с толку требованием. — Что случилось со мной, попрошайничеством?
Он поднимает меня за бедра, снова неся меня, как будто я ничего не вешу. Он бросает меня на кровать, мое тело подпрыгивает на мягком матрасе, наполненном лепестками роз.
Бек помещается между моими ногами, глядя на меня, как голодный человек. Может быть, я морила его голодом. Было весело — и чертовски жарко — дразнить его так долго. Это болезненно с моей стороны признавать, но мне нравилась игра в кошки-мышки, в которую мы играли.
Что-то мне подсказывает, что все, что он собирается сделать со мной, будет гораздо веселее.
Он сам заползает на кровать, его тело нависает над моим. Он целует мой сосок, облизывая и посасывая нежную кожу вокруг остроконечного бутона, но не прикасаясь ртом к той части моей груди, которая хочет его больше всего.
Дразня меня и наслаждаясь озорством в глазах, он повторяет те же движения на другой моей груди. Моя спина выгибается, когда он начинает целовать меня в живот, кончики его пальцев легкие, когда они также проводят по моему телу.
Его горячие ладони коснулись внутренней стороны моих бедер, раздвинув их, чтобы он мог получить идеальный вид на влажность между моими ногами.
— Поверь мне, Фиалка, я всегда держу свои обещания. Я заставлю тебя так сильно умолять меня трахнуть тебя. Но во первых…
Его пальцы касаются моего набухшего клитора. — Во первых? — Я стону.
— Во-первых, будь хорошей девочкой и раздвинь для меня ноги. Мне нужен твой гребаный вкус.
Он прижимается ко мне ртом, и я каким-то образом узнаю, что он даже лучше лижет мою киску, чем целует меня.
Мои пальцы сжимают одеяло, нуждаясь в чем-то, за что можно было бы ухватиться, когда он насилует меня. Он доказывает, что голодал. Я лишила его того, чего он хотел, меня, и он заставит меня пожалеть, что заставила его ждать.
Я ненавижу себя за то, что всегда отказывала себе в ощущении его языка, работающего против меня.
— Эта твоя хорошенькая киска мокрая от потребности во мне. — Он использует палец, затем другой. Он раздвигает их, растягивая меня самым восхитительным образом.
— Ты такая напряженная. — Он скручивает пальцы, пытаясь растянуть меня.
— Подойдет? — Я стону, когда его большой палец касается моего клитора.
Его дыхание обжигает внутреннюю часть моего бедра. — Не волнуйся, малышка, я позабочусь о том, чтобы ты был готова принять меня целиком.
Его язык, работающий в идеальном ритме с пальцами, — это все, что мне нужно. Это слишком хорошо, меня не волнует, насколько больно будет ощущать его внутри себя. Я отчаянно нуждаюсь в этом, хочу чувствовать, как он заполняет каждый последний дюйм меня.
Я протягиваю руку, чтобы поиграть со своим соском, усиливая ощущения, пробегающие по моему телу, когда его действия сочетаются с моими. В моем теле начинается оргазм. — Бек, — стону я, — Я так близко.
Мои слова не подталкивают его к усердной работе, а наоборот. Он отстраняется, ухмыляясь мне. Эта ухмылка становится еще горячее, видя, как доказательство моего возбуждения покрывает его идеальные губы.
— Ты еще не можешь кончить, малышка, — говорит он с оттенком извинения в голосе. — Ты заставила меня так долго ждать этого, и я имел в виду это, когда тебе придется сначала просить милостыню.
Я стону, так чертовски близко к оргазму, но недостаточно близко.
Я должна была знать, что он не отпустит меня так легко. Я мучила его больше месяца, я должна была ожидать, что он заставит меня работать на это.
Разочарованная, я приподнимаюсь на локтях и смотрю на него между ног. — Я дала тебе шанс заставить меня умолять.
Он пожимает плечами, встает, засовывает руку в боксеры и освобождает член. Мой рот открывается при виде этого. Он огромен. Он проводит большим пальцем по капле предэякулята, двигаясь по всей длине.
— Я же сказал тебе, что сначала должен был попробовать тебя на вкус.
— А теперь, что у тебя есть?
— Теперь пришло время просить тебе, Фиалка.
31
Бек
Она соскальзывает с кровати. Я борюсь с желанием схватить ее и послать к черту попрошайничество. Я хочу испытать ее оргазм на своих губах, почувствовать ее пульсацию на моем языке еще до того, как я войду в нее своим членом.
Проблема в том, что я гордый человек. Когда я сказал ей, что ей придется просить об этом, я имел в виду именно это. Я не из тех, кто отказывается от своих слов, поэтому вместо того, чтобы лизать ее, я сажусь на край кровати. Я бросаю взгляд на открытое пространство между телевизионной консолью и кроватью.
— Иди туда и встань на колени.
Она осторожно смотрит на открытое пространство, ее пальцы рассеянно скользят по ее киске и пробегают по созданной мной влажности.
Я цокаю языком, проводя рукой по стволу. — Не так быстро. Тебе нельзя трогать себя прямо сейчас.
Я ожидаю, что она будет спорить. На этот раз нет. Как хорошая девочка, она подходит к пространству передо мной, нежно опускаясь на колени. Ее глаза широко раскрыты, она внимательно смотрит на меня.
— Так действительно больше похоже — хвалю я, поглаживая себя. Каждая моя фантазия о
