Интересно.
— Итак, ты хотел сохранить ей жизнь? — спрашиваю я. — Почему?
Он фыркает.
— Зачем мне говорить тебе?
Я пожимаю плечами.
— Может быть, потому что я единственное, что стоит между тобой и очень мучительной смертью.
— Я тебя не боюсь, Волков, — плюет он в меня, на моей белой рубашке появляются пятна крови. Анна возненавидит меня за это. Она ненавидит пятна крови.
— Так и должно быть, — уверяю я его. — Я способен на довольно ужасные вещи. Я не известен своим милосердием. Я известен тем, что поддерживаю людей в живых по нескольку дней, сдирая с них кожу кусок за куском, пока ничего не остается.
Он бледнеет, глаза округляются от страха. Теперь я куда-то добираюсь.
— Скажи мне, кто тебя нанял, и я обещаю сделать это быстро.
— Ты уже знаешь, кто это, — он ухмыляется. — Ты просто слишком слеп, чтобы это увидеть.
— Кто это? — я рычу на него, гнев напрягает мое лицо. — Кто, черт возьми, заплатил тебе с моих собственных счетов?
— Может быть, тебе стоит поглубже разобраться, кого ты допустил в свой дом, Волков, — смеется он. — Раздоры и раздоры преследуют тебя уже очень давно. Месть лучше переждать, и я ее получил. Теперь пришло время им получить свое.
— Что? — рычу я. — Кто хочет мне отомстить?
Он хмурит брови, но его ухмылка становится глубже.
— Ты? — еще один смех. — Кто сказал, что они хотят отомстить тебе? Иногда ты король Волков, но иногда ты просто пешка, как и все остальные.
— Кого они преследуют?
— Ты кладешь шахматы, да? — его обычный глаз слегка проясняется, и он поворачивает тело, чтобы лучше ориентироваться. — Скажи мне. Какая фигура на доске самая востребованная? — он широко открывает рот, прежде чем захлопнуть его. Черт. Я слышу треск фарфора, но уже слишком поздно. Тело Луана сводит судорогой, пена вытекает из его губ.
Цианидная капсула.
— Черт побери, — шиплю я, отворачиваюсь и выхожу из здания. Я слышу позади себя Сашу, отражающую мои шаги. — Черт. Нам нужно вернуться в дом.
— Что происходит? — спрашивает он, садясь на водительское сиденье. — Почему он спросил тебя, какая фигура на доске самая востребованная?
— Он рассказывает мне, за кем гонится Э-Рис.
— Откуда ты это знаешь?
Я набираю новый телефон Вани, но он сразу переходит на голосовую почту.
— Потому что самая востребованная фигура — это Королева, а Ваня именно такая.
Моя королева.
ГЛАВА 29
Ваня
Саша высадил меня несколько часов назад на встречу с Адрианом. Кое-что о получении ответов от снайпера.
Он также является киллером, который уничтожил мою семью.
Сначала меня разозлило то, что он не спросил, хочу ли я участвовать в пытках ублюдка, убившего мою семью, но чем дольше мне оставалось вариться в гневе, тем больше я понимала, что рада, что он это сделал. Я не готова к тому, чтобы мои руки были в крови.
Во всяком случае, пока нет.
Я приберегу это для главного события. Тот, кто заказал убийство. Фигуры медленно собираются на доске. Пешки медленно сбрасываются с доски, чтобы выявить настоящего кукловода, стоящего за сложными ходами.
Материалы дела Коры разложены передо мной на кровати в хронологическом порядке. Светлане удалось приобрести их у одного из своих детективов. Он отправил их ей по факсу за считанные минуты. Мой отец заставил меня поверить, что она погибла в автокатастрофе по пути за Адой, откуда мой отец ее спрятал.
Мне тогда было пятнадцать, и я знала, что лучше не задавать ему вопросы. Я не думаю, что он мог лгать. Но я также не осознавала глубины его развращенности. Мать Ады была пленницей моего отца. Он превратил ее в проститутку. Невольная шлюха для своих людей, которые были готовы заплатить большие деньги за кусок киски албанской королевы мафии.
Она была его пленницей. Подсела на наркотики и черт знает что еще. Затем она забеременела Адой. Мой отец поместил ее в реабилитационный центр, она родила, а затем провела следующие несколько лет горничной в одном из отелей моего отца. Двенадцать лет спустя Кора поселилась в особняке, а Ада стала моей подругой по играм.
Зачем ждать все это время?
Я вспоминаю то время, но оно по большей части пусто. Мне было десять лет, и я все еще была наивна в отношении жестокости судьбы, с которой я столкнулась, когда дело касалось отцовства. Что случилось в том году, что заставило его привести их к нам? Почему он так и не признал Аду своим ребенком?
Отчет коронера тяжело лежит у меня в руке. Слезы собираются на краю моего зрения, когда я читаю это.
Множественные ножевые ранения гениталий жертвы свидетельствуют о каком-то сексуальном гневе по отношению к жертве. Пострадавший получил множественные тупые травмы живота. Никаких защитных ран нет, но ожоги вокруг запястья и лодыжек жертвы позволяют предположить, что она была связана.
Голова жертвы неизвестна. Следы на шее позволяют предположить, что голову удалили какой-то большой ручной пилой.
Подождите. Если ей отрубили голову, как они ее опознали?
Пока неизвестно…
Может ли она быть той, кто дергает за все ниточки? Я не могу винить ее, если она такова. Мой отец убил ее семью. Пытал ее. Изнасиловал ее. Заставил ее родить ему ребенка. Я бы тоже хотела отомстить. Мне нужно раскопать ее могилу, чтобы знать наверняка. В отчете врача не упоминаются какие-либо опознавательные знаки, но на левой руке Коры была татуировка в виде беркута. Национальная птица Албании, ее родной страны. Прошло почти десять лет со дня ее смерти, но я знаю, что мой отец забальзамировал ее. Если повезет, татуировка все еще останется на месте, только сильно потускнеет.
С надеждой.
Если станет хуже, я могу взять образец ДНК.
Вздохнув, я складываю бумаги в беспорядочную стопку и складываю их в папку. Может быть, я смогу попросить Адриана о помощи. Он хочет поймать того, кто бы это
