просто смотрели друг на друга с разных концов комнаты.
Саша: Не говори глупостей. Конечно, я хочу вернуться.
Карина: Пожалуйста, вернись. Я по тебе скучаю! Но не по Кириллу.
Я качаю головой.
Клянусь, эта семья не может выжить без проявления жесткой любви. Они должны получить награду в этом искусстве.
Сделав еще несколько фотографий цветов, я оставляю их и свой телефон на столе и выхожу на улицу.
Мои шаги прекращаются, когда я обнаруживаю другого мужчину, не Кирилла, стоящего в саду.
— Виктор?
Мужчина-гора оборачивается, приподнимает бровь, вероятно, не привыкший к тому, что я так одета, прежде чем зафиксировать свое выражение лица и кивнуть.
— Миссис Морозова.
Я дразняще касаюсь его плеча.
— Что это вдруг за учтивость? Зови меня Сашей или Александрой, раз у тебя аллергия на уменьшительно-ласкательные формы имен.
— Ты жена Босса. Я буду называть тебя по твоему официальному титулу.
Я закатываю глаза.
— Ты называешь его Кириллом, когда злишься на него.
— Я буду называть тебя по имени, когда разозлюсь на тебя.
Боже. Он несгибаемый мудак.
И все же я всегда чувствовала, что Кирилл в безопасности, пока Виктор рядом. И хотя я ненавидела, что он, вероятно, мог защитить его лучше, чем я, я рада, что Виктор не позволит, чтобы с ним что-то случилось.
— Где он?
Я оглядываюсь вокруг него, как будто мускулистый мужчина ростом в метр девяносто — это что-то вроде иголки в стоге сена, которую нельзя заметить сразу.
— Он кое-что проверяет.
— Что именно?
Он приподнимает бровь.
— Я не обязан докладывать тебе о его действиях.
— Ты на самом деле придурок, ты знаешь об этом? Никому не повредит, если ты просто ответишь на вопрос.
— Судить об этом буду я.
Я скрещиваю руки и вытягиваюсь во весь рост, что немного бессмысленно, так как Виктор намного больше по росту и комплекции.
— У тебя проблемы со мной?
— Ох, — говорит он роботизированным, бесстрастным тоном. — Почему ты так думаешь? Из-за того, что ты шпионила за ним? Или из-за того, что из-за тебя его чуть не убили в России? Или, может быть, только может быть, из-за того факта, что сейчас ты то же самое?
Я ненадолго закрываю глаза.
— Инцидент в России не был преднамеренным, и, если бы я хотела его смерти, я бы убила его, когда вернулась.
— Получается, ты попросту пустила ему пулю в руку?
Мои губы раздвигаются.
— Это он тебе сказал?
— Нет. Он сказал, что один из солдат попал в него, но я подозревал, что это не так. Он бы не позволил так просто выстрелить в себя, если бы это не был кто-то из его близких, или если бы он сам не позволил этого. Теперь я убедился, что это была ты.
— Я… думала, что…
— Что? Что он женился на другой? Пытался убить тебя и твою семью? Ты была так уверена, даже не попытавшись обсудить это с ним.
Я поджала губы, затем прищелкнула языком.
— Я была не совсем в том состоянии духа.
— А ты думаешь, он был? Он только что узнал, что ты жива, после того как похоронил тебя своими руками. Ты думаешь, он был готов к тому, что ты вернешься?
Сглотнув, мой глоток застревает в задней части горла, и я несколько мгновений смотрю на него, не зная, что сказать. С одной стороны, я не могу винить его за то, на что он указал, но с другой стороны, он не испытывал тех эмоций, которые испытала я после того, как мне пришлось вернуться в Россию.
Чувства предательства, ярости и полного отчаяния. Черт, даже тоска была. Мне так не хватало Кирилла, и я ненавидела себя за это каждый день.
Виктор шагнул вперед.
— Я предупреждаю тебя. Если ты снова попытаешься причинить ему боль, мне будет наплевать, что он тебя простит. Я убью тебя и навсегда вычеркну из его жизни, Александра.
Я вздергиваю подбородок.
— Я бы хотела посмотреть, как ты попытаешься.
— Не вынуждай меня. Я видел, как он превратился в призрак себя прежнего после твоей предполагаемой смерти, но я бы предпочел это вместо того, чтобы похоронить его самостоятельно.
— Я не хочу, чтобы он пострадал или умер, Виктор.
— Твой послужной список работает не в твою пользу. Мне нужно что-то более убедительное, чем просто слова.
— Я докажу тебе это.
— Докажешь что?
Мой позвоночник резко выпрямился от глубокого голоса Кирилла. Любой другой человек услышал бы только закрытый тон, но я легко уловила ярость, кипящую под поверхностью.
Его рука обхватывает мою спину, вызывая острые мурашки на моей обнаженной коже.
Я смотрю на него и жалею, что посмотрела. На его лице видны острые углы неодобрения. В его глазах бушует невиданная буря, потемневшая до яростной синевы.
И эти глаза теперь направлены на Виктора.
— Что тебе докажет моя жена?
Охранник лишь приподнимает плечо.
— Почему бы тебе не спросить ее?
— Я спрашиваю тебя, и если ты не начнешь давать мне ответы на следующем вдохе, я конфискую весь твой воздух, пока ты не выплюнешь все до последнего.
— Ничего, все хорошо.
Я кладу нетвердую руку ему на грудь.
В последнее время я была в таком блаженстве, что почти забыла, каким суровым он может быть.
— Я решу, ничего это или что-то, когда узнаю подробности.
— Она сказала, что не хочет, чтобы ты пострадал, а я сказал, что не верю ей, учитывая ее шпионское и конспиративное прошлое, поэтому она предложила доказать это.
Я уставилась на Виктора, приоткрыв рот. Этот ублюдок просто выложил все, не жалея деталей. Не то чтобы я удивлена, но я думала, что он хотя бы избавит меня от смущения.
— Я ухожу, — объявляет Виктор, прежде чем повернуться и уйти, не дожидаясь ответа.
Должно быть, он приехал сюда на машине и оставил ее на главной грунтовой дороге, которая находится в паре минут ходьбы.
Выражение лица Кирилла не меняется, несмотря на сеанс раскрытия секретов Виктором. Его взгляд становится еще более мрачным, зрачки почти поглощают радужку.
Я пытаюсь улыбнуться, хотя и осторожно.
— Ты готов к этому поединку?
— Ты выглядишь по-другому.
Мои щеки краснеют без моего разрешения.
— Хорошо по-другому?
— Плохо.
— Пошел ты, — шепчу я.
Он впивается пальцами в мою руку.
— Ты так оделась, как только
