от здорового питания и наесться чего-нибудь жирного и вкусного, а Паша точно такое не предложит. – Только не выбирай жестокий фильм или ужасы, а то я не усну.
– Договорились.
Пришла пора поменять грудь, так что я быстро прикрываюсь, оторвав недовольного малыша и оперативно пристраивая его к левой стороне, и буквально чувствую, как краснею, потому что мысль о раздевании перед Пашей сюрреалистична. Да, он уже видел меня голой и не только видел, но это было так давно и с тех пор мы так естественно снова вошли в зону дружбы, что теперь та ночь представляется мне каким-то далеким сном или плодом воображения. А учитывая, что сам Паша ничего не помнит, может это и к лучшему. Чтобы подавить смущение, я беру телефон в свободную руку и захожу в приложение, забивая название ресторана и начиная листать меню. Предлагаю Паше варианты и когда все согласовано, делаю заказ. К тому времени и Ники, наконец, наедается и отлипает от любимой части своей мамочки, но поправляя халат и давая малышу срыгнуть, я не могу отмахнуться от мысли, что Паша до последнего с острым любопытством наблюдал, как наш сын ест, и такое внимание, к казалось бы невинному занятию, не дает мне покоя.
Глава 26
Еду мы приканчиваем за первые двадцать минут фильма, а потом молча смотрим, увлеченные детективным сюжетом с примесью триллера. Слава Богу, фильм Паша выбрал удачный, даже Ники спокойно лежит на груди своего папочки и не возмущается, так что вечер проходит почти идеально.
– Давай еще что-нибудь посмотрим, – предлагаю я, когда фильм заканчивается, потому что мне так хорошо в этот момент, что не хочется расставаться.
– Давай, – с легкостью соглашается Паша.
На часах всего девять вечера, так что даже наш сын еще не спит. На самом деле, он вот-вот снова потребует мою грудь, потому что с последнего кормления прошло два часа. Но на этот раз я, конечно, уйду в другую комнату.
Мы снова выбираем фильм, но уже в жанре приключений, и когда Никита начинает плакать, я беру его на руки и встаю.
– Он хочет есть, я пойду в детскую. Не смотри пока без меня, хорошо?
– Серафима, – глядя на меня, как на глупого ребенка, говорит Паша. – Корми его спокойно здесь, в чем проблема? Женщины на улицах даже во время прогулки спокойно кормят детей, а ты ведешь себя так, словно это что-то постыдное. Или ты меня, вдруг, начала стесняться?
Ну вот, теперь я чувствую себя глупо. Мне неловко под взглядом его внимательных карих глаз, которые словно ощупывают мое лицо в поисках ответа. Паша не воспринимает меня, как сексуальный объект, поэтому ему не понять моих чувств. Как и того, почему я избегаю его, когда раньше особой стеснительностью не отличалась. Мы ведь росли вместе, он сто раз видел меня и в откровенных нарядах во время тусовок, и в купальниках. Я не слишком много обнажаю, когда кормлю, не раздеваюсь, поэтому для него странно, что я хочу уединиться.
– Мне просто нужно поменять подгузник и уложить его, потому что он в это время всегда засыпает во время кормления, – покачивая хнычащего сына, оправдываюсь я, а потом быстро иду в детскую.
Да, Никита не всегда засыпает в это время, но Паша-то этого не знает, да и подгузник ему и правда нужно сменить. Сделав это в рекордное время, я быстро успокаиваю сына, приложив его к груди, а сама сажусь в кресло-качалку и играю с его крошечной ладошкой, которая за месяц успела стать уже пухленькой и аппетитной.
Какой же он все-таки красивый! Да, весь в своего сурового папочку, но все равно на удивление миловидный. С пушком темных волос, круглыми умненькими глазками и крохотным носиком. Да и губы не такие тонкие, как у Паши, а имеют припухлость, свойственную мне, так что все-таки не весь в папу, но и от меня кое-что есть.
– Ты мамин красавец, Ники, да? – воркую я над ним, целуя сладкие пальчики.
Сердце готово разорваться от той любви, которую я испытываю к этому ребенку, и я в который раз благодарю Бога за то, что послал мне его. Никогда не думала, что выберу родить от кого-то, кто не хочет создать со мной полноценную семью, но, когда поняла, что беременна, этот вопрос отпал сам собой, потому что я не решилась бы избавиться от своего ребенка. Мне просто повезло, что его отцом оказался Паша, а не такое ничтожество, как Леня.
– Он и правда засыпает, – выводит меня из оцепенения голос Паши и я испуганно вздрагиваю, слишком далеко уйдя в себя и не заметив, что он вошел в комнату.
Никита вздрагивает со мной и выпускает изо рта грудь, тут же издавая возмущенный писк, но я быстро прикладываю его обратно и он снова успокаивается, пока я сердито смотрю на Пашу.
– Ты напугал нас! И вообще, что с тобой сегодня? Ходишь за мной по пятам.
– Вас слишком долго не было, я решил проверить, – тихо и спокойно отвечает Паша. – Я тот же, что и всегда, Серафима. Это ты сегодня дерганная и раздраженная. Все еще переживаешь из-за сорвавшегося свидания?
Я чувствую, что краснею, потому что и думать забыла о Даниле рядом с Пашей, ведь мы так хорошо провели этот вечер.
– Наверное, – неубедительно соглашаюсь я. – Все, иди, пока он снова не оживился. Я надеюсь уложить его еще на три-четыре часа, перед ночным кормлением.
Паша молча уходит, бросив последний взгляд на вяло кушающего сына, который уже засыпает, так что у меня остается еще десять минут взять себя в руки, прежде чем я осторожно кладу малыша в кроватку и, взяв радионяню, возвращаюсь в гостиную.
– Хочешь чего-нибудь попить? – предлагает Паша, как только я сажусь на диван, оставив между нами приличное расстояние. – Я за водой.
– Принеси мне молочный коктейль из холодильника, пожалуйста, – прошу его.
В последнее время я подсела на эти коктейли с фруктовым вкусом, да и руки будет чем занять, потому что я снова слишком остро ощущаю его присутствие рядом и веду себя из-за этого глупо.
Паша уходит, а я выдыхаю и поджав под себя ноги, расправляю халат на
