седле. Я же медленно подошёл к коню Ката. Здесь всё моё, кони также. Так в бумагах записано и многого, чему положено быть, нет в наличии. Так что ничего я отдавать не стану. Я подошёл к коню и резко вытащил из подсумок на седле один, после второй пистоль. Должны быть заряжены, но… «Тыщ» — прозвучал выстрел в воздух одного из пистолей. Заряжены, значит один пистолет у меня есть.
— Мне повторять нужно? — спросил я у оставшихся в сёдлах охранников и направил на одного из них второй пистолет.
Один из бандитов резко рванул своего, то есть моего, коня и попытался скрыться. «Тыщ» — выстрелил я.
— Сука… — не смог сдержаться.
Я стрелял в коня, и тот подмял под себя всадника. Но теперь минус один крайне неплохой конь. Вырвал пистолет из подсумка ещё одного бандита и вновь потребовал:
— Следующий выстрел в голову. И у кого есть семьи, всех на каторгу зашлю, хоть бы и детей малых. Слезли, курвы, с коней! Руки за голову и на колени! — я орал и всячески изображал истерику.
А ещё показались мужики с деревянными вилами, да оглоблями. Надеюсь, пришли мне на выручку, а не этим вот бандитам в помощь.
— Как звать? — спрашивал я одного из охранников, которые ранее послушались моего приказа.
— Остапкой кличут, я из вольных, сын солдатский, да батьку убили. Вот я и прибился. Ваше превосходительство, я же ничего. Это они, ну, и я, но все так, вот я… — терялся в показаниях парень лет до двадцати, не старше.
— Связать этих! — прервал я сложно понимаемую тираду про «я, меня все, я, вот так, я».
Ну, а после помогли и селяне. Они уже своим присутствием охладили весь пыл у бывших охранников. И пока все были в замешательстве, я разоружал бандитов, да и тех, кто послушался приказа, на всякий случай. И такое вооружение также стоило немалых денег, и непонятно, на кого они тут войной ходить собрались. Только семь пистолетов, да ещё у каждого не самое плохое белое оружие.
Подобное знакомство со своими же людьми у меня произошло неделю назад, а после жизнь стала казаться санаторием. Речка, рыбалка, приятное времяпровождение в баньке и не только, с Агафьей, которая вновь пытается показать мне, что её бес попутал, что своё место девка понимает хорошо. Ну, и работа, тренировки. Однако, я соскучился по хорошим физическим нагрузкам на свежем воздухе.
Ещё раньше отправил целую делегацию в Белокуракино. Оказывается, имение Алексея Борисовича, которое поменьше моего, расположено всего-то в дне, ну, или чуть больше, пути на лошадях на юго-запад. Оттуда были привезены более ста ульев, и сын Осипа прибыл для того, кабы помогать осваивать пчеловодство. Старосты деревень поехали перенимать опыт и смотреть, как всё устроено в Белокуракино.
Ещё через день прибыли Карп Милентьевич с подростками, которые всё ещё оставались в Белокуракино. Да, теперь я забираю этих ребят. Откормленные, набравшие мышечную массу, на вид они были физически сильными и казались выносливыми.
Ребята не стали супербойцами, но заряжать пистолеты и ружья умели, саблей худо-бедно, но махали, с ножами управлялись лучше всего, видимо, такие навыки были получены подростками раньше. Обучились читать и писать. Скромненько, да и некоторые из них уже были обучены грамоте, но дальнейшее образование можно давать.
Всё хорошо, дальше лишь радужные перспективы выращивать или бойцов, или помощников себе в делах, кто будет прикрывать моё имя в не совсем приветствуемых в обществе делах. Но, как оказалось, не для всех такая перспектива актуальна.
— Карп! — кричал я, когда узнал о происшествии с моими, казалось, подростками. — Ты куда смотрел?
— Ну, а как уследишь-то? — понурив голову, оправдывался командир охраны в Белокуракино.
Я и сам понимал, что никак, но… Это же дети! Одна девчонка была беременна. Ей тринадцать лет, папаше столько же. И что мне с этим делать? Церковь не запрещает жениться и в таком возрасте, так что…
— Вот и будешь теперь, Карп Милентьевич, главным сватом для них, или кто там на свадьбах. Готовьтесь все, гулять станем! — сказал я и увидел даже радостные проявления на лицах «провинившихся».
Сам виноват, нужно было и такой вариант развития событий предусмотреть.
— Ты, Груша, будешь нынче учиться хозяйство вести, да чтобы про коммерцию всё, что дам, читала и учила, — сказал я девушке, потом обратился к парню. — Тебе работать за двоих. Коли станешь лучшим во всём, будет и твоя жена с дитём, как сыр в масле кататься и нужды не знать, ну, а если лениться начнёшь, так всех прогоню, без сомнений.
Два дня, когда изнурял и себя, и подростков, и людей Карпа тренировками, прозванный мной Русланом, тот самый малолетний папаша действительно старался за двоих. Так что поселил я пока Грушу в один из домов в ближайшей деревне, да заплатил хозяйке той хаты за постой. Поживёт тут, в спокойствии, после родит и на следующий только год можно забрать её. Не нужно, чтобы беременная отправлялась в долгое путешествие.
А имена я подросткам сам давал. Вот теперь они, кто Груша, кто Руслан, есть Артур, Вероника, ну, и другие. У них вообще, по моей концепции, произошло перерождение. Те прежние дети умерли, на смену им пришли иные люди, которые будут чего-то, но добиваться в жизни в зависимости от своих предрасположенностей. Уже сейчас вижу только трёх потенциальных бойцов, двух парней, которые в будущем могли бы давать первые тренировки, но их характера не хватит на то, чтобы быть воинами.
— Не так! — прервал я тренировку. — Человек подымет крик и всё, вы покойники. Убирать часовых нужно беззвучно.
Вновь упражнения и демонстрация. Сегодня уже как второй час «убираем часовых». До того была силовая тренировка и стрельба, так что устали ребята, делают ошибки. А лучше вот так, в стрессовой ситуации, когда от усталости руки дрожат. Если научатся качественно работать в усталом состоянии, то и в других условиях смогут.
У меня оставалось не более трёх дней из того, что я могу себе позволить пробыть в… Надеждово. Всё-таки я так решил назвать своё поместье. Ещё до общения с мамой хотел назвать Сперанское. Однако, сейчас могу предположить, насколько мой папенька будет недоволен подобному. Тщеславие, скажет он, — порок, с коим бороться нужно. Одну деревню я назвал Васильевкой в честь фамилии Васильева, пусть отец тогда разбирается со своим тщеславием. Ещё одну деревню обозвал
