пальцы, мягко пытаясь убрать ладони от лица. Я не поддаюсь, не в силах больше смотреть никому из них в глаза. Кто-то проводит рукой по моим волосам и наклоняется к моему уху.
– Посмотри на нас, Винна, – шепчет Райкер. – Не прячься от нас, не отдаляйся снова.
Его губы мягко целуют новые руны на моих пальцах, и меня пронзает невольная дрожь удовольствия. Райкер притягивает меня к себе, и я наконец убираю ладони от лица. Его грудь прижимается к моей, и я замечаю, что автоматически и безо всяких усилий начинаю подстраиваться под его дыхание.
– Мы не виним тебя, поэтому и ты себя не вини. Никто из нас не злится, – говорит Райкер, и мой взгляд машинально прыгает в сторону Сабина.
– Он прав, я просто… удивлен, – бурчит тот.
– Не знаю, в чем вообще проблема. Мне кажется, это офигенно, – бросает Нокс.
Я смотрю на него, ошеломленная его восторгом. А ведь я не должна этому удивляться. Нокс отлично выкручивается из любой ситуации, а если дело касается меня, то он всегда находит положительные моменты.
– И что? – говорит он. – Мы можем слышать мысли друг друга, когда захотим. Это добавляет хренову тучу очков к нашей крутости. Мы паладины. Представляете, насколько лучше мы будем функционировать как ковен с этой способностью?
В ответ раздается несколько согласных мычаний.
– Мне чертовски нравится этот апгрейд, Винна, так что не парься, – восклицает Нокс, одаривая меня полной поддержки улыбкой и подмигивая.
Я оглядываюсь на парней, наблюдая за их реакцией на слова Нокса, и странно, но кивки и улыбки, кажется, выражают согласие.
Собираю в кулак остатки храбрости, втягиваю в себя воздух и выныриваю из объятий Райкера. Затем в опустошении падаю в кресло и дожидаюсь, пока парни не сделают то же. Когда все садятся, в воздухе раздается всеобщий вздох облегчения и принятия.
Ладно, теперь, пока мой нервный срыв временно на паузе, пора выяснить, что нам, черт возьми, делать. Приятно знать, что они не считают случившееся чем-то плохим. Они явно приняли это лучше, чем я, когда мои руны только появились. Сначала я жутко перепугалась и запаниковала. Но прошло время, и теперь я люблю свою руны. Люблю все, на что они способны, все, что я собой представляю благодаря им, – я не могу представить себя без рун.
– Как насчет того, чтобы воспользоваться рунами и показать нам, над чем ты там размышляешь, Боксерша?
Смотрю на Бастьена и слегка ему улыбаюсь.
– Я просто пыталась разобраться, что сейчас чувствую. С одной стороны, я чувствую себя просто ужасно: я как будто навязала вам все это, хотели вы этого или нет. – Перевожу взгляд с Бастьена на остальных. – С другой, я люблю свои руны. Я не могу этого объяснить, но то, что теперь они есть и у вас, кажется мне правильным. – Смотрю на свои руки и изучаю рунические линии на пальцах. – Но от этого я чувствую себя эгоисткой и последней дрянью, и все по кругу возвращается к началу.
– Ты ведь была не одна. То, что все это вызвало, как-то связано с тем, что мы были вместе. А значит, я виноват во всем этом не меньше, чем, по твоему мнению, виновата ты. – Вален наклоняется в мою сторону. – Могу заверить тебя в том, что я ни в коем случае не чувствую себя оскорбленным или расстроенным и не стал бы ничего менять в том, как получил эти руны.
Вален нагло ухмыляется. В моей голове проносятся воспоминания о наших сплетенных языках и прикосновении его кожи к моей, и от этого мой взгляд становится жарче.
Нокс прочищает горло, и я, отогнав нахлынувшее желание, смотрю на него.
– Думаю – конечно же, в научных целях, – важно воссоздать то, чем вы там занимались, когда сработала магия. Так мы сможем лучше понять, как – и, возможно, почему – это произошло. А если по итогу у нас появится еще больше классных способностей, так это очередной плюсик в колонку преимуществ. Учитывая все вышесказанное, был бы рад выступить добровольцем. – Он с каменным лицом смотрит на нас и поднимает руку, как будто ждет, что его вызовут.
Бастьен первым прыскает со смеху, и вскоре к нему присоединяются остальные.
– Что? Все ради науки, – защищается Нокс, пытаясь сдержать рвущийся сквозь фасад притворной невинности смех.
Его полные нетерпения и желания глаза встречаются с моими, но следом наружу прорывается ухмылка, и мы оба присоединяемся к неудержимому смеху.
Вдруг Бастьен ни с того ни с сего кричит: «Я хочу участвовать в Играх!» – причем кричит столь драматично, что Китнисс Эвердин[5] наверняка бы им гордилась, и все снова начинают истерично смеяться.
Я откидываюсь в своем удобном кресле, переводя дыхание после хохота. Замечаю, как Сабин и Райкер украдкой бросают взгляды на мою новую позу, благодаря которой они теперь могут заглянуть мне между ног. Пожалуй, учитывая все, что сейчас происходит, мне не стоит дурачиться, но я не могу упустить возможности побесить Сабина.
Игриво раздвигаю ноги еще немного шире, и Райкер тут же смотрит мне в глаза, понимая, что его поймали. Он улыбается и нагло подмигивает. Я усмехаюсь. Этот смешок, по всей видимости, отрывает Сабина от пристального созерцания моей промежности, прикрытой одним нижним бельем.
– Капитан Облом, не знала, что в тебе такое есть, – дразнюсь я, наслаждаясь тем, как заливаются темно-красным цветом его щеки от осознания, что его поймали за подглядыванием.
Сабин сконфуженно качает головой, но, когда наши глаза снова встречаются, при виде вожделения, что я в них прочитываю, у меня перехватывает дыхание от приятного удивления. На лице Сабина проскакивает улыбка при виде моей реакции на его желание.
Вау, это еще, черт возьми, что такое?
Глава 30
– Ладушки, раз уж теперь все успокоились, – объявляет Бастьен, подмигивая мне, – давайте-ка поговорим о том, что все это значит.
Мы разом становимся серьезными и сосредоточенными и ждем, когда Бастьен продолжит.
– Разумеется, нам нужно обсудить руны, но также нам стоит поговорить о том, что между нами происходит.
Все смотрят на меня в ожидании хоть какой-то реакции. Я в ответ просто пожимаю плечами.
– Думаю, для начала стоит спросить, все ли в порядке? Уверен, вы все чувствовали то же, что и я, а просыпаться от чертовски сильной боли не входит в список моих любимых занятий, – признает Бастьен.
– Еще бы, – соглашается Нокс. – Это так ощущалось, когда ты получила первые руны?
– Нет, в первый раз было гораздо хуже. Боль распространилась по всему телу, и я реально
