сияние небесного свода, Если это день, не нужно называть его ночью, Если же ночь стала днем, что ж, в добрый час! Должно быть, эта страна находится в раю, Ибо она весьма полна райского света и духовна. У небосвода с землей сегодня товарищество, Ибо повадки у них одни и те же. Все светила того — столпы света, Все тело этой — частица пламени… Что такое сияющее дерево, У которого листва основа, а ветвей — сто тысяч, То оно — высокий кипарис, а то опять — Яхонтовый купол, [украшенный] золотыми рисунками, Если здесь оно по форме светлое, То почему же оно все же темное и одного цвета со смолой? Если месяц бахман принадлежит к зимнему времени, То почему же сегодня ночью мир — слово заросль тюльпанов? Похоже это на тюльпаны, но не тюльпаны это, Это искры пламени Нимруда и адский огонь, Сжигает он даже волны моря, Похоже на то, что это гнев султана… [Бертельс, 1953, с. 36].
Саде — праздник зимнего солнцеворота, день рождения солнца, он должен был отмечаться 25 декабря, но тогда 10-й день месяца бахман — абан приходился бы на 1 января, поскольку начало месяца бахман приходится на 20–21 января. Однако в народной традиции не важно было точное установление даты праздников, он приходился на зимнее время, считалось, что это сотый день зимы и осталось пятьдесят дней до Ноуруза; поэтому Саде в то же время являлся как бы предвестником праздника весны — Ноуруза. Об этом также говорится в одном из бейтов в касыде, поднесенной султану. Махмуду Газневиду (1030–1040):
Пришел [праздник] Саде, чтобы принести благую весть о Ноурузе, Прими же эту весть и подари халат, и приготовься к празднику. (Пер. Е.А. Бертельса) [Бертельс, 1953, с. 39].
Пышные празднества и веселья во время Саде воспевались поэтами и они обращались к правителям:
Сохрани обычаи Бахмана и возобнови праздник бахманджана, О, древо царства, плод которого почет, а ствол — бдение. (Пер. Е.А. Бертельса) [Бертельс, 1953, с. 4].
По традиции особое почтение огню оказывается с зороастрийских времен, зимняя стужа и ледяной ветер напоминали о том, что ничего не может быть лучше «просторного шатра», зажженных праздничных огней и хорошей компании друзей, пения и игры на музыкальных инструментах и веселья вокруг котла, посвященного празднику Бахмана. Однако под давлением мусульманской идеологии постепенно стало распространяться мнение о нечестивости воспевания огня — священного элемента зороастризма, поэтому символика ритуала стала теряться, и иногда праздник Саде превращался в простую пирушку. Это было также отражено в касыдах:
Виночерпии твои разливают вино по кубкам, Слуги твои подбрасывают амбары в курительницы, Мутрибы час от часу все громче играют, То исполняют «сарвистон», а то «ишкана». То они играют «зиркесарей», то «трон Ардашира», То «великий Ноуруз», а то «бишкана». (Пер. Е.А. Бертельса) [Бертельс, 1953, с. 40–41].
Несмотря на углубление влияния мусульманской идеологии, в сознании персидского народа стойко сохранилось традиционное отношение к домусульманским обрядам и обычаям, к народным верованиям, к магии, демонологии, особенно почитанию огня, воды, земли. Как отмечали исламоведы, у народов, принявших ислам, наиболее стойкими оказываются культы божеств — покровителей плодородия, скотоводства, ирригации. Это объясняется той ролью в хозяйственной и бытовой жизни, которую им приписывало население, и связаны они были с домусульманскими сезонными праздниками [Кнорозов, 1949, с. 95].
Необходимо отметить, что персы чрезвычайно гордятся своей древней историей, поэтому и начало празднования многих обычаев и обрядов они относят к эпохе первоцарей Кейумарса и Джемшида; каждый перс знает множество мифов и легенд, связанных с их правлением, со временем зороастризма, утверждения и распространения ислама, с жизнью пророка Мухаммеда, его семьи и потомков. Однако необъяснимым было, как писал Ю.Н. Марр, отсутствие работ на персидском языке, суммирующих сведения по фольклору, и, хотя печаталась масса статей, так или иначе касающихся истории, литературы, географии, искусства, невозможно найти «ни одной заметки об обычаях или суевериях» [Марр Ю.Н., 1927, с. 268].
Как уже говорилось выше, неоценимая роль в собирании народных поверий и обычаев принадлежит иранскому писателю Садеку Хедаяту (ум. 1951). В работе «Нейрангистан» он описывает праздник Саде в месяце бахман, когда зажигают огни, раздувают пламя, «и имя этого дня — десятый день бахмана. В этот день персы устраивают праздник и раздувают большой огонь… Огонь зажигают в горах и на равнине. Говорят, что основателем этого праздника был Кейумарс» [Хедаят, 1958, с. 312].
Праздник Саде был распространен по всему Ирану, хотя традиционно его связывают с зороастризмом. Так, он был широко известен в Хорасане, а не только в Кермане, где праздник Саде, или Сузи (перс. «сузанден» — гореть. — Б.Л.), устраивался зороастрийцами в память Джемшида. Как сообщает Хедаят, это древнее торжество специально было учреждено в Кермане. За пятьдесят дней до Ноуруза вьюки кустарника и дров свозили в кварталы гебров (сад Будагабад). «Около этого сада есть дом, похожий на мечеть, и верховный жрец
