Витая в облаках, навеянных парами моего воображаемого жидкого ужина, я совершенно не заметил, как оказался на парковке. Скорее всего, я был бы ведо́м этим затуманенным состоянием вплоть до стойки бара своего любимого питейного заведения. Однако, опираясь спиной на водительскую дверь ZAU, мой путь решила преградить Лина Эбберт. Приближаясь к машине, я рассчитывал просто проигнорировать кадета, но с каждым шагом её лицо становилось гораздо отчетливее, а сверлящий меня суровый взгляд всё больше и больше рушил коэффициент данной ранее ставки.
– Прости, Эбберт. Не смогу подбросить, – выпалил я еще на ходу. – Дела.
– Да больно надо! Последний, кого вы так «подбрасывали», оказался в утилизаторе.
Я замедлил шаг.
– О чем ты? – я прикинулся, что не понимаю, к чему она ведёт, лишь бы побыстрее уехать отсюда.
– Вы засунули Гочи в утилизатор, вот я о чём! Мороженое любит, да?! Сухой лёд, мать вашу?!
Судя по настрою Эбберт, побыстрее свинтить уже не выйдет.
– Я вёз Гочи в Гикопроторий, а он «скукожился» на трассе от большой дозы концентрата. И что мне надо было делать? Разъезжать с трупом по городу? Или закопать в землю? Я же не варвар какой-то!
– Ага, только пациент Максимофа умирал в агонии три месяца, а этот вовсю скалился на допросе, и потом через час ни с того ни с сего подох?!
– И что тебя смущает? Первый под присмотром башковитого профессора, медленно увеличивающего дозу, а второй – обдолбанный дегенерат, семь лет непонятно на чём сидевший. Плюс, мы вообще не знаем, одинаково ли на всех действует препарат! Честно? Мне плевать, что на первого, что на второго. Всё, что нужно, из Гочи мы вытащили, и жалеть о его кончине я уж точно не стану.
– Тогда поклянитесь, что он был мёртв, и вы просто утилизировали его покойное тело!
– Лина, ну что ты как маленькая? Если мне нужно будет соврать, глядя тебе в лицо – я совру. И бровью не поведу.
– Хочу знать всю правду. Хочу знать, способны ли вы на подобную мерзость или нет.
– Эбберт, – выдохнул я. – Гочи умер в моей машине, а я лишь утилизировал его труп. Он ведь не Гражданин и даже не Туша – больше девать его было некуда. Клянусь тебе, он был мертв до утилизатора.
Не то чтобы я вовсе ничего не чувствовал. Уверен, когда лгал Эбберт, уколы совести наверняка возникали, но из-за тряски от голода и потребности в алкоголе мой организм просто не обратил внимания на этот зуд.
– Теперь верю, – медленно, словно в трансе, кивнула Эбберт. – И ведь правда, даже бровью не повели.
– А? – прикинулся я глупым.
– Камеры. Вы с них просто пропали. Вышли из кабинета после допроса, и словно вас и не было в этом здании. Причем, ничего не удалено, и файлы не попорчены. Видимо, фрагменты с вами и Гочи были заменены на «пустышки». Даже машина ваша на пару минут исчезала, представляете? Передайте Гере моё восхищение филигранно проделанной работой.
– Может, у тебя паранойя, Эбберт? Машина пропадала, так как я ездил в Гикопроторий, а на камерах не свечусь, потому что нефотогеничный и не люблю объективы.
– Тоже сначала решила, что обычное наваждение. Поэтому попросила помочь этого симбота, – Эбберт указала на кого-то кивком. – АН3482Р, подойди.
Из-за бетонной колонны в пяти метрах от нас вырулил мой любимый бот.
– Этот… «Андрей», как он сам себя назвал, очень много о вас знает. В частности, следит за состоянием вашего автомобиля. Он и подсказал мне кое-что. Расскажи.
– Добрый вечер, Роман.
– Да вот уже не знаю, Андрей, – протянул я, почесав затылок. – Что там у тебя за информация такая?
– Помог вашей протеже с расчетами, Роман. Мисс Лине Эбберт нужен был перечень маршрутов для отчёта, но я указал на то, что в вашем случае они не всегда достоверны. Тогда кадет Лина Эбберт запросила расход энергии автомобиля после последней зарядки, и я отметил тот факт, что поставил новую батарею утром вчерашнего дня. В связи с этими данными расчеты мисс Лины Эбберт были откорректированы, так как кадет не учла энергетические бу́феры, мешающие деградации батареи.
– Андрей, своими речами ты препятствуешь моей деградации, – виски́ снова начало давить.
– Короче, – вмешалась Лина. – Мы зарядили ваш автомобиль на 100%. На это потребовалось одиннадцать киловатт–час. С учётом потребления сто пятьдесят ватт–час на километр, выходит, что ваша машина не проехала и метра в компании с Гочи. Значит, вы соврали мне, и ни в какой Гикопроторий не ездили.
Так вот что за план вынашивала Лина Эбберт в своей голове. Я конечно подозревал, что она догадывается, но что проведёт расследование и даже сможет докопаться до истины – нет. В целом улика так себе, я могу наплести, что Гочи умер, как только мы сели в автомобиль, или придумать еще тысячу отмазок, но всё это не имело смысла. Гочи – Изгой. И даже если правда всплывёт – всем плевать на то, как закончил свою жизнь какой-то отброс, не являющийся Гражданином уже больше семи лет.
– Поздравляю, кадет. Теперь ты хоть и отдалённо, но напоминаешь детектива.
– Роман, вы вообще осознаете, что хладнокровно убили человека? Или для вас обычное дело засунуть кого-нибудь в холодильник, а потом смаковать целый день скабрезности про его кончину? И скольких вы вот так загубили за эти двенадцать лет?
– Ты имеешь в виду Граждан? Не так уж и много, если подумать. А всякую шваль я даже не считаю.
Глаза Эбберт округлились, а рот приоткрылся от удивления.
– Ну что окулярами хлопаешь? Хотела услышать что-то другое? Просто смирись с тем, что ты умница–разумница и спасла больше тысячи бедолаг, а я, конченый психопат, больше тысячи убил, – развёл я руками. – Принимай поздравления, Эбберт! Наша команда вышла в ноль!
– Сэр. Я доложу об этом инциденте Капитану.
– Докладывай что хочешь и кому хочешь. Это ничего не изменит.
– Да. Это я прекрасно понимаю. Но считаю правильным поступить именно так. Пусть ничего и не изменится, но зато я смогу спать по ночам. А вы? Сможете?
– Обычно я напиваюсь до беспамятства и дрыхну, как убитый младенец.
– Вот оно что. Следовало догадаться. Видимо, и ваши скорые дела – это залить в себя пойло в грязной забегаловке, – с горькой ухмылкой Эбберт наконец-то отлипла от моей машины. – Напоминаю, что рабочий день начинается в девять утра. Увидимся завтра, сэр.
Застегнув свою куртку до горла, кадет быстрым уверенным шагом устремилась прочь. Так и подмывало крикнуть ей вслед: «Да пошла ты! Еще будешь меня учить!» Но я, лишь шумно выдохнув носом, стоял и смотрел на быстро удаляющуюся девушку, пока она и вовсе не пропала из виду. Какая вообще разница, что обо мне думает эта деви́ца? Своими действиями она не сможет доставить мне проблем, так почему же мне не всё равно? Почему я продолжаю стоять и смотреть в пустоту, гоняя эти мысли в своей голове?
