жадностью, что у меня темнело в глазах. Я лихорадочно гладила спину, плечи, шею, затылок — пальцы зудели от необходимости к нему прикасаться, а голову кружило от того, что все это не сон. Ник на самом деле был рядом. И целовал меня так, как будто через секунду ожидался конец света.
— Блядь, какая же ты, — хрипло шептал Ник, вклиниваясь коленом между моих бедер и бесстыдно раздвигая их. — Хочу тебя! Хочу!
— Тогда почему ты все еще одет? — простонала я, изо всех сил прижимаясь к нему и безумно раздражаясь от того, что он недостаточно голый. С его шикарной обнаженной грудью, которая так волшебно терлась об мои затвердевшие соски, все было просто замечательно. А вот чертовы брюки все еще были на нем, и это бесило неимоверно.
Я снова попыталась расстегнуть ему ширинку, чтобы выпустить из плена прекрасный напряженный член, но Ник опять перехватил мою руку и чувствительно прикусил за шею.
— Дай! — проскулила я. — Я хочу его…
— Как ты хочешь? — развратно ухмыльнулся он. — Вот так?
Ник обвел пальцами контур моих губ и до невозможности пошло и сладко толкнулся в мой рот двумя пальцами. Я со стоном приняла их и стала посасывать, оглаживая языком, будто это был член. Ник вздрогнул всем телом и коротко простонал.
— Да, да, — бормотал он, продолжая покусывать и целовать мою шею. — Я бы дал тебе отсосать, малыш, но слишком сильно хочу тебя трахнуть. Давай, оближи еще разок. Вот так, умница…. Блядь, как же я люблю твой рот, твои сладкие губы, твой наглый, вечно нарывающийся язычок…
С неприличным хлюпаньем Ник вытащил из моего рта мокрые пальцы и медленно, дразнясь, обвел ими по очереди мои соски, заставляя меня стонать и выгибаться.
— Твою грудь тоже люблю, — прошептал он. — И помню, как тебе нравится.
Он перекатил между пальцами один из сосков, заставляя его напрячься, погладил вершинку, а потом сжал чувствительный комочек плоти так правильно и выверенно, что я ахнула и призывно застонала. Ник знал, что делал, умело балансируя на тонкой грани между болью и острым, колючим удовольствием. За ту волшебную неделю, когда мы трахнулись во всех мыслимых и немыслимых позах и пробовали все, что только приходило к нам в голову, он изучил мое тело так же тщательно, как и свою дурацкую экономику. И сейчас пользовался своими знаниями, доводя меня до безумия.
— Моя девочка, всегда такая отзывчивая, такая чувствительная, — горячечно шептал Ник, продолжая дразнить грубоватыми касаниями мои соски. — Хочу тебя. Хочу вылизать, чтобы ты кричала подо мной. Хочу трахнуть тебя, такую мокрую и готовую меня принять. А потом снова вылизать с ног до головы.
— Ник, — проскулила я и выгнулась, бесстыдно раздвигая ноги. Я не могла больше терпеть, в теле ныла и пульсировала пустота, которую мог заполнить только он. И я без слов умоляла его об этом.
И когда в меня вошли его пальцы, сразу два, я задохнулась от того, как это было хорошо. Ник сразу нашел то волшебное местечко, от которого удовольствие жаркой вспышкой растекалось по всему телу, и я застонала так громко, что ощутила бедром, как дернулся член, туго обтянутый брюками.
— Хочу тебя, — прорычал Ник, глядя на меня безумными глазами. Его зрачки стали огромными, черными и бездонными, полностью поглотив собой строгую серую радужку. — Хочу, хочу, хочу…
На каждое слово приходился резкий, сильный толчок пальцами в глубь моего тела, и я со стоном подавалась на его руку, чувствуя, что мало. Мне мало!
От возбуждения перед глазами мелькали звездочки.
— Трахни меня уже, придурок, — хрипло простонала я. — Или я прибью тебя, понял?
Ник ухмыльнулся, вытащил из меня пальцы, показательно их облизал, явно наслаждаясь вкусом, а потом рванул на себе брюки. Пуговица отлетела куда-то в сторону, молния, кажется, тоже не выдержала, зато твердый, горячий даже через ткань боксеров член наконец потерся об мое бедро.
Я торопливо протянула руку, высвободила его из последней преграды и заскулила, ощущая в ладони эту прекрасную живую тяжесть. Нежная скользкая головка, шелковистая гладкость ствола — как же я хотела облизать член Ника, как же хотела вспомнить этот вкус и ощущение тяжести на языке…
Но, кажется, все прелюдии на сегодня кончились.
Возбуждение становилось уже просто невыносимым: оно огнем лизало позвоночник, проходилось острыми иголками по всем нервным окончаниям, сладко скручивало в низу живота и заставляло неудовлетворенно сжимать бедра, ощущая внутри досадную пустоту.
Ник яростно впился в мои губы, потом засосал кожу на плече, словно помечая меня, потом протянул руку к бардачку машины… и замер, явно не найдя там того, что нужно.
— Блядь, — прорычал он. — Блядь!
— Давай так! — с отчаянием зашептала я, притягивая его к себе.
Остаться сейчас без его члена внутри казалось самым страшным. Страшнее всего на свете, и я готова была на все, что угодно, лишь бы Ник не передумал.
— Я…
— Пожалуйста!
Ник вошел в меня одним движением, и я вскрикнула. Он был огромным, мне было непросто его принять даже несмотря на литры смазки, которые выделяло мое тело, но боже, как же сладко ощущалась эта растянутость и наполненность. Как хорошо было принимать его бешеную страсть, отвечая на каждый толчок, на каждый поцелуй.
Как прекрасно было стонать, кричать, ругаться, целовать до ноющих губ, кусать, оставлять следы и засосы друг на друге и видеть в темных глазах напротив отражение своего безумия.
— Ник! Ник, еще, еще! Сильнееее…ааааахх!
Я задохнулась от особенно сильного и мощного толчка, а потом вдруг все мое тело выгнуло, опалило невыносимым удовольствием, и я с криком кончила, буквально рассыпаясь на миллион осколков.
— Ал-лиссс… — сквозь зубы выдохнул напряженный как камень Ник. — Черт…
Он резко вытащил из меня член и с длинным хриплым стоном залил мой живот и грудь горячими белыми потеками. А потом бессильно сполз на пол и уткнулся лицом в мои бедра, тяжело и сипло дыша. Моя рука вплелась в его всклокоченные волосы, его губы ласково коснулись моей разгоряченной кожи, и мы замерли в этом мгновении, потому что вот сейчас — все было так, как надо.
И так не хотелось думать про то, что будет
