официанту. Мы оба сделали заказ и продолжили разговор, — вы сегодня очень красивы и это не лесть. Но я вижу, что вам все равно не комфортно, а значит в этом наряде вы бываете редко и по таким местам тоже почти не ходите. Я прав?
— Да, — ответила я, не желая признаваться в том, что в подобном месте и в этом платье я нахожусь впервые. От понимания этого стало грустно.
— В данный момент вы привлекаете многие взгляды. Как мужские, так и женские. Большинство смотрят с интересом, кто-то с завистью. При чем ее испытывают как к вам, так и ко мне. Я тоже ничего, знаете ли…
— Ничего себе самомнение, — я ухмыльнулась, но этот момент однозначно разрядил обстановку, — и как вы с таким живете?
— С трудом живу, если честно, — Игорь улыбнулся в ответ и позволил себе налить мне воды, добавив в стакан дольку лимона, — простите, я на мгновение задумался… Вы любите такую воду, с лимоном?
— Если честно, то да, — я не лукавила, а говорила правду, удивляясь тому, что этот человек угадал мой странный вкус, — еще с детства люблю. Мама часто делала летом такие лимонады, добавляла в воду лимонные дольки, немного мяты, лед и при подаче на стол разбавляла газированной водой. Очень вкусно получалось.
— Я так же делаю дома, когда жарко, но можно еще лайм добавить, если любите.
И мы вновь замолчали. Просто смотрели друг на друга и я совершенно не понимала, о чем этот человек думает. В его взгляде была лишь сталь и холод, все, как и при первой встречи, но тем не менее небольшие проблески света все же угадывались. Своего рода смешинки, которые вызывали лишь ассоциации с бесятами.
— Расскажите мне о своих историях, — напомнила я, — я имею в виду свой вопрос, заданный в машине.
Гирман задумался, слегка наклонил голову набок и казался до безобразия серьезным. Все это вызвало настороженность, но интерес в любом случае был сильнее.
— В детстве я часто витал в облаках, чем пугал родителей, — уж больно расплывчатое начало. Пугать фантазиями можно только в том случае, если воображать расчлененку, убийства и прочие гадости. Может неспроста его родители на экономиста отправили? Так сказать — от греха подальше и в другое русло? Гирман вновь ухмыльнулся, видя мое лицо и судя по всему опять понял, о чем я думаю. — Нет, в моей голове не было литров крови, оторванных конечностей и прочих интересных вещей, которые на мой взгляд иногда могут добавить остроты сюжету… да шучу я, боже мой, как будто в твоих историях нет смертей и кровавых сцен… Я воображал интересные места, заброшенные замки, необычных для того времени существ, о которых самозабвенно и с детской наивностью рассказывал родителям. Те испугались полета фантазии и делали многое, чтобы искоренить ее из моего сознания, но любовь к рисованию все равно осталась. Вот к вам сюжеты как приходят?
— Всегда по-разному, — призналась я, — иногда во сне, иногда прямо по пути на работу перед глазами возникают целые сцены, словно воспоминания, я могу и смеяться, и плакать, пугать тем самым людей и чувствовать себя странно.
— У меня было так же, — Игорь не переставал улыбаться, и продолжил свою историю, — но таланта к художественным текстам на тот момент у меня не было, а рисовать я любил. Не важно где и на чем, главное держать в руках кисти и краски. Масло, акварель, гуашь, чернила — все что было, все использовал.
— А что именно вы рисовали?
— В основном просто пейзажи, — на секунду мужчина задумался, а потом начал говорить вновь, но что-то в его голосе при этом изменилось. Даже не только в голосе, но и во взгляде. Сложно объяснить, но он будто чего-то ждал от меня, — я видел заброшенные замки, увитые диким плющом, древние руины и всадников вдалеке. На картине мог появиться старый, разрушенный замок с заброшенными могилами, на следующем полотне вырисовывался дракон с раскрытой пастью, извергающей яркое алое пламя, но чаще всего я рисовал одно место, потому что видел его во сне довольно часто. Сложно описать словами, но вначале это было просто поле — яркое, зеленое, но словно мертвое, потому что не было ни ветра, никакого либо движения.
— И что происходило потом? — не верю, так не бывает. Мой первый мир приходил ко мне точно так же… совпадение?
— Потом он оживал, наполнялся более яркими цветами и существами. Судя по вашим глазам, вы испытывали в своей жизни нечто подобное, я прав?
— Да, я довольно долго пыталась понять Элонгард… — тихо прошептала я и тут же еле заметно дернулась в сторону. Взгляд Игоря резко изменился, он словно наполнился чернотой, но лишь на мгновение. Лицо мужчины при этом осталось прежним — все это мое воображение? Галлюцинация? Только что его глаза были серые, словно сталь, потом стали похожи на бездны… сейчас же вернулись в свою норму. — Что-то не так?
— Элонгард? — тихо спросил Гирман, с явной настороженностью, — интересное название.
— Да, это огромный город… хотя не так — это место, где идут пересечения миров. Своего рода точка схода, куда может попасть существо из любого мира, соприкасающегося с материей Элонгард. Проблема была в том, что путешествовать таким образом между мирами нельзя — мироздание свои границы не расширяет. Если чужак ступит в портал, ведущий в чужой дом, то он погибнет. Поэтому многие существа оставались в Элонгард, делились знаниями, но при этом не могли уйти в другой мир, разрушить его, напасть с войском и прочее.
— Хорошая система защиты, — Игорь попытался улыбнуться, но вышло у него с трудом, — и кем вы были в этом мире?
— Никем, — соврала я, тут же уходя от этой темы, — просто бесплотным духом автора, который наблюдал за всем со стороны.
Не поверил. Однозначно все сразу понял, я же для него как открытая книга, но лезть дальше с расспросами не стал, за что ему отдельное спасибо.
Мне сложно объяснить какого это — ощущать, что ты не от сюда. Хотя не так. Я понимала, что я родилась здесь, в этом мире, я знаю своих родителей, помню детство, но… Но в памяти есть еще что-то. Словно огромный осколок прошлого, или возможного будущего. Что уготовано мне уже после смерти.
Я часто видела Элонгард во сне, и, как и сказал Гирман, все началось с небольшой поляны. Простая зеленая, с цветами… Затем мои сны стали более широкими, глубокими, не могу подобрать слова, но я смогла увидеть озеро…
Его поверхность сияла в свете
