у Шарика узнавать не хотел — нам и без того было о чем побеседовать.
Оливарес и Исабель ко мне не подходили. Наверное, давали мне возможность побыть наедине с горем повторного захоронения учителя. Не знаю, чем они занимались, но быстрый осмотр кладбища показал, что от сеньориты Фуэнтес не осталось никаких личных вещей. А ведь когда она с кладбища выскакивали предварительно ничего не собирала.
— Так что там с бумагами?
— Все с ними в порядке. — Шарик, не отрываясь, смотрел на могилу. Я даже заподозрил, не читает ли он часом какую-нибудь молитву. Заупокойную. Или благодарственную — что открылись наконец глаза на сущность бывшего хозяина.
— Ты говорил, там благословение не от Всевышнего. А от кого тогда?
Признаться, этот момент меня немного напрягал, потому что встревать в разборки Божества с его антагонистом — это последнее, чего хотелось. Стать очередным святым в местном пантеоне — моя душа точно была против такого поворота.
— Ты меня разочаровываешь, Хандро, — бодро сказал Шарик. — Где ты получал Благословения?
— В Обители альварианцев.
— Ну вот.
— Что вот?
— Их Благословение и получил по итогу.
— Не сходится.
— Почему это?
— Тогда бы благословляли побольше народа, чтобы получить с них побольше денег. С таким выхлопом клиентов они не дождутся.
— Во-первых, увеличивать количество людей с Благословениями — лишать это действие эксклюзивности, — важно сказал Шарик. — А, во-вторых, после гибели падре Хавьера Благословений вообще не было. Улавливаешь мою мысль?
— Не совсем. Если в бумагах объясняется, как имитировать божественные благословения, то и нас с Исабель они не должны были коснуться.
— Нельзя сказать, что там полная имитация. — Шарик наконец перестал из себя изображать клубок, зато принялся важно по мне расхаживать, как он частенько делал, когда что-то мне объяснял и желал подчеркнуть мою тупизну. — Там божественная энергия присутствует. Но присутствует в медальоне и работает в связке с молитвой.
— То есть фактически я себя благословил сам, потому что принес нужный элемент ритуала? — я нервно хохотнул.
— Именно. В бумагах все это расписано. Нужные молитвы монахи знали, но без медальона падре ничего не работало. Но знал об этом только глава, а после того, как его убили, — уже никто. Возможно, со временем бумаги бы из тайника извлекли, но без медальона они альварианцам ничем бы не помогли. Потому что именно медальон отвечает за образование нужной связи со Всевышним. Падре Хавьеру, кстати, на Благословения выходить было не обязательно, достаточно было находиться в Обители.
— Текст молитв в этих бумагах тоже есть?
— Разумеется. Решил заделать собственную церковь? — попытался съехидничать Шарик.
— Как вариант, — не поддался я на подначку. — Но власть над церковью такие знания дают.
— И источник дохода? Благословения бесплатно не раздают. Только за возможность его получить платятся неплохие деньги.
— Так, опять не сходится, — сообразил я. — Но кроме нас с Исабель благословение никто не получил, хотя медальон был рядом.
— А это уже Всевышний решает кого благословлять. Медальон дает лишь прямую связь с ним, благодаря заключенным в изображении солнца божественных частицам. Так в бумагах было написано. И нет, какие именно частицы и где расположены не уточнялось.
Странное дело: чем больше Шарик объяснял, тем запутанней мне казался способ получения Благословения. То оно шло от монахов Обители, то — прямиком от Всевышнего. Мне показалось, что ками сам не понимал до конца, но не желал в этом признаться. Одно было понятно: хоть медальон падре и послужил спусковым крючком для Благословений, само Благословение призвали все-таки монахи Обители. Считать ли его божественным? Нужно думать и разбираться с этими бумагами лично. А попробуй это сделать в таких отвратительных условиях, когда каждый норовит ворваться и сунуть нос в то, что ты изучаешь. Никакой приватности.
— Грубо говоря, медальон падре — сложный артефакт, в природе которого еще предстоит разобраться, — подытожил я наш разговор.
— Разбираться тебе много с чем еще предстоит, и не только с артефактом. Но это самое не срочное, если так подумать. Из срочного у нас было разобраться с кладбищем. Мы это решили.
Я достаточно хорошо знал ками, чтобы понять, что сейчас он напрашивается на комплимент.
— Не мы, а ты, Шарик. Без тебя мы бы стали жертвами сильной некромантки и ходили бы в компании дона Леона.
Ками ничего не ответил, но весь его вид намекал, что он не прочь слушать лестные слова о своей полезности и дальше. Но от столь приятного дела, как благодарность спасителю, пришлось отвлечься, потому что Оливарес и Исабель времени даром не теряли, и разговор у них уже шел на повышенных тонах. С Исабель слетела вся аристократичность, и теперь донна напоминала обычную обиженную девушку. Оливарес же аристократизмом не страдал никогда, поэтому до меня долетели довольно крепкие словечки.
— Дон Уго, ваши выражения не соответствуют компании, в которой вы их употребляете.
— Алехандро, мы выявили причину, по которой проклятье пошло не так, как надо, — ответил Оливарес. — И эта причина — добавка от донны Болуарте.
— Вовсе нет, — возмутилась она. — Причина — ваша добавка с неснимаемостью. Моя добавка всего лишь усилила проклятье.
Оливарес тоненько и противно захихикал.
— Видели мы, как она усилила. Чуть все не полегли.
— Но усилило уже с вашей добавкой, которая и привела к тому, что проклятье вышло из-под контроля.
— Конфликт блоков, — со знанием дела заметил Шарик. — Каждый из которых сам по себе хорош, но взаимодействие приводит к чему попало.
— Дон Уго, а раньше ваши разработки по чарам конфликтовали с чужими? — попытался я поставить точку в их споре.
— Мои блоки ни с чем конфликтовать не будут! — ответил он, воинственно вздернув подбородок, но не учел, что вместо аккуратной бородки у него там солидная неряшливая небритость, поэтому желаемого эффекта не добился.
— То есть вы никогда не проверяли? — правильно понял я его.
— Разумеется, нет. Добавка работала со всеми моими разработками.
— Подозреваю, что и у донны Болуарте ее добавка работала со всеми чарами.
— К чему это ты клонишь, Алехандро? — проскрипел Оливарес.
— Ваши добавки друг другу не понравились, начали противодействовать друг другу. В результате вместо улучшения — нагадили, — пояснил я. — Поскольку вы, дон Уго, чародейством занимаетесь дольше и успешнее, то перекладывать вину
