не интересуют твои отговорки, но мне хочется понять, ради чего — ради чего ты пошла против меня? Что он такого сказал или сделал, что ты даже не попыталась? Говори!
— Ты не поймешь, — впервые с начала разговора Аласа подняла взгляд.
— Я приказываю, — Мали знал, как добиться ответа даже от строптивиц.
— Он поверил в меня… — Аласа усмехнулась, словно только и ждала этого вопроса. — Он тоже считал нас всех своими созданиями.
— Вы просто его слуги!
— Он думал по-другому. Он верил, что меняет нас, сдвигает предел наших возможностей — и это действительно было так. Вот только он не заставлял нас идти по этому пути. Каждый мог сдаться, отступить, но перед ним не хочется показывать слабости.
— То есть ты просто благодарна за силу? За простейшую тренировку, которая не добавила тебе и десяти процентов потенциала?
— Десять процентов потенциала за десять дней — с каких пор это мало? Что будет рядом с таким лидером за год? А за сто лет? Вот только и это не главное. Кот… Он не заставлял нас во время тренировки — просто ставил перед выбором — он не стал делать этого и после. Несмотря на то, что он потратил на нас свое время, каждый из тех, кто был с ним эти десять дней, остался свободен. Мы можем тратить полученные знания и силу, как захотим. Можем остаться с ним, можем пойти своим путем — он не заставляет. Рядом с ним остаются лишь те, кто верят в него и его путь. Те, кто могут остаться…
Аласа не сказала это вслух, но было очевидно, какой выбор хотела бы сделать она сама. Но не могла! И впервые с того момента, как он создал свою вторую Галатею, Мали почувствовал в ее взгляде ненависть. Не отсутствие чувств, даже не отвращение, как когда он пытался заставить себя и Аласу поверить, что все будет, как раньше — именно ненависть.
— Знаешь, — Мали толкнул девушку ногой так, что та упала на пол, — а я ведь тоже сделал открытие и тоже благодаря Коту. Раньше я думал, что меня возбуждает только любовь…
Молодой человек скинул безразмерную куртку, которая так хорошо скрывала его тренированное тело и мышцы. Любовь, ненависть — они будоражили кровь. Он снова жил по-настоящему, впервые с тех пор, как потерял свою настоящую Галу. Раньше Кот был просто одной из целей заказчика, до которой сложно добраться лично, но которую можно было делать слабее, уничтожая его союзников. Как ни странно, не самая сложная задача для творца и смертного… Теперь же Мали хотел добраться до Кота и сам, возможно, даже больше, чем до того бога, из-за которого погибла Гала.
Забавно… Мали замер, осознавая, что уже и забыл имя того слабака, из-за которого все началось.
Для похода к центру Кладбища можно было позвать союзников. Можно было и подготовиться, организовав пути отхода и отобрав потенциально полезные артефакты, но я хотел как можно быстрее разобраться с собой. Ненавижу неуверенность: ведь сомнение в своем пути — это самый простой способ проиграть даже тем, кто слабее тебя.
Я расправился с гигантом из призраков. Сломал вибрации, которыми они лишал сил всех вокруг себя, и они же, начав работать немного по-другому, сами его уничтожили. Когда вокруг стало поспокойнее, я взлетел. Как когда-то в мире Медеи — разогнался прыжками повыше, а потом отпустил силу и начал планировать прямо к цели. Получился сплав из осторожности и скорости. Я использовал кровь Хашама вдали от места его смерти, но обеспечил себе самый быстрый путь к нужной точке.
Разве что немного не рассчитал. Планирование без поддержки и замедления превратилось в полет с постоянным ускорением, когда воздух вокруг меня разогрелся и прикрыл от возможных заинтересованных взглядов красной полусферой из огня и разрушающихся газов. Выглядело неуютно, но мое тело держалось, и я понял, что так даже лучше. Изначально я планировал пробираться по туннелям, как и все, кто гулял тут до меня, но с разгоном открывались совсем другие возможности.
Я еще на мгновение призвал силу крови, чтобы усилить защиту и раскрутить огненную пелену перед собой, превращая ее в бур, а потом на всей скорости врезался в землю, пробивая себе проход прямо в центр этого мира. Мимо мелькнули тонны камней, сотни карв, пылающих мертвой силой — рядом с ними, уже без крови демиурга, я обновлял свою защиту и добавлял импульсы своему полету. Обычные камни сменились живыми. Сначала мне показалось, будто это просто очередная стихия, но уже через мгновение стало понятно, что это на самом деле огромное существо размером с истинного зверя.
Каменный дракон, живущий внутри проклятой планеты. Он попробовал встретить меня зубами, давлением и вибрацией проклятья в каждой клеточке своего тела, но я просто пролетел мимо, прямо к своей цели. Кажется, дракон удивился. Кажется, он погнался за мной, но я не думал останавливаться. Камни, живые и мертвые, неожиданно сменились пустотой. Огромный провал внутри скалы, отгороженный проклятьем и его стражем. Не знаю, когда тут последний раз кто-то бывал… Я отпустил несущие меня силы — так было проще, чем тормозить — и рухнул вниз. Туда, где среди голубых кристаллов, похожих на жесткое колючее покрывало, лежал кусочек пустоты.
Там не было ничего. Ни остатков тела, ни выжженого пятна — только голубые кристаллы, не решавшиеся занять пару квадратных метров в форме лежащей человеческой фигуры. Я рухнул рядом, выпуская наружу силу и приглашая то разумное и живое, что осталось от мертвого демиурга, не таиться, а выйти ко мне.
— А почему бы и нет? — рядом со мной появилась тень, отдаленно похожая на Хашама из Грани. Вернее, внешне между ними не было никакой разницы, а вот во всем остальном… Это как сравнивать оригинал древней картины и нарисованную первокурсником художественного училища копию. Талантливую копию, но глубины все же не те.
— Ты как будто впервые с кем-то общаешься после смерти, — я почувствовал еле заметные капельки неуверенности, повисшие в воздухе.
— Так и есть, — ящер показал зубы.
— Неужели никто за все эпохи так досюда и не добрался? Не скажу, что это было так уж сложно, — заметил я.
Можно было бы и сразу перейти к делу, вот только, если не хочешь услышать «нет», иногда надо дать привыкнуть и понять себя. Поговорить о погоде, о доме и семье, о том, что близко
