стеснительный, привычное нам ханжество – в основном плод XIX века, а в Средневековье люди и купались голыми, и мылись в банях, бывало, совместно, и шутили в приличном обществе так, что заставили бы покраснеть любого видеоблогера.
Гален считал, что женское лоно «холодно» и требует постоянного согревания «горячей» мужской спермой. Это очень хорошо укладывалось в представления средневековых медиков, потому что женщину считали как бы ухудшенной копией мужчины, следовательно, искали в ней «дубликат» всего, что есть у мужчины. Клитор, например, считался недоразвитым аналогом мужского полового органа. Гален вполне логично предположил, что, раз мужчина и женщина созданы по одному образу и подобию, они оба должны выделить некое семя, смешав которое только и можно зачать ребенка.
Нападение разбойников. Миниатюра. XV век
С мужским семенем все просто – это сперма. И раз семя есть у мужчины, то по средневековой логике оно должно быть и у женщины. Но со знанием женской анатомии, не говоря уж о физиологических процессах в женском теле, у тогдашних медиков и философов были большие проблемы. Неудивительно, что они размышляли по той же аналогии: если у мужчины необходимое для зачатья семя выделяется при получении удовольствия, то у женщины должно происходить то же самое. Поэтому «женским семенем» считалась естественная смазка влагалища, появляющаяся при сексуальном возбуждении, и женская эякуляция при достижении оргазма (толком не изученная до сих пор, что уж говорить о Средневековье).
Теория Галена на первый взгляд выглядит очень позитивно. Учитывая высокую детскую смертность, основной целью брака действительно было появление потомства, и, вероятно, веря ученым медикам, мужчины прилагали усилия в супружеской постели. Что подтверждается и средневековой городской литературой, и фривольными новеллами, которые с легкой руки Боккаччо вошли в моду в XIV веке.
Но была у этой теории и оборотная сторона. Как пишет Мортимер, подразумевалось, что «если мужчина хочет овладеть женщиной и насилует ее так жестоко, что она не испытывает вообще никакого физического удовольствия, она от этого не забеременеет». Поэтому в случаях с изнасилованиями, произошедшими так, что женщина не смогла сразу поднять шум, она лишалась основного доказательства насилия. Если не забеременела, «а никаких других доказательств сексуальной связи с обвиняемым нет, то насильника вряд ли могли привлечь к ответственности: суду нужно было нечто большее, чем показания насильника и жертвы». А если жертва беременела, то, согласно теории Галена, она испытала физическое удовольствие, что с точки зрения закона переводило произошедшее из разряда изнасилования в сексуальный контакт по обоюдному согласию. Так что часть оправданных насильников – это те, чьи жертвы забеременели.
Зачем?
Может возникнуть вопрос: зачем вообще жертвы насилия затевали это дело, подавали в суд, выставляли свой позор напоказ, подвергались унизительным расспросам и осмотрам, рисковали получить встречное обвинение в возведении напраслины (и штраф!), если шанс наказать преступника был всего лишь 10 %?
На это сухой язык цифр не ответит, хотя кое-какие примеры привести можно. Так, уже в XV веке некий Роберт Тренендер и его жена пожаловались, что Филипп Ричард лишил девственности их дочь. В суде они решили дело миром: Филипп выплатил крупную компенсацию и дал обязательство «не досаждать» их семье. Другой обвиняемый в насилии над девушкой младше четырнадцати лет передал крупную сумму денег посреднику, чтобы тот выплатил их жертве, когда она достигнет совершеннолетия или выйдет замуж. Причем суммы в этих делах фигурируют очень серьезные, эквивалентные стоимости дома в городе или дохода ремесленника за 5–10 лет. То есть фактически родители девушек соглашались на отступные, которые по меркам их социального слоя могли обеспечить такое приданое, чтобы девушки, несмотря на случившееся, имели шансы благополучно выйти замуж в своем кругу.
Четвертование. Миниатюра. XIII век
О более ранних соглашениях между сторонами данных практически нет, но это не потому что их не было, просто они начали оформляться документально, в том же суде, только к XV веку. Однако известно, что закон позволял обвиняемому жениться на жертве, после чего дело закрывалось. По этой причине часть обвинений в изнасиловании, по мнению многих исследователей, были ложные – так женщины пытались заставить соблазнителей и неверных любовников жениться на себе. Хотя процент таких случаев был невысок.
Зато, похоже, лазейку в этом законе углядели мужчины, потому что в 1382 году королю Ричарду II пришлось принять поправку к закону, что если благородная дама была похищена и изнасилована, а потом дала согласие выйти замуж за насильника, она лишалась наследства и приданого. А кроме того, за ее родственниками оставалось право все равно подать на него в суд и добиться повешения. Таким образом, охотники за деньгами лишались возможности поправить свои дела через насилие и последующий брак.
Похищенные
Для примера – несколько реальных дел о похищениях и насилии, сохранившихся в английских архивах. Причем не просто дел, а выигранных женщинами!
В 1286 году, еще до поправки Ричарда II, некая Мэри Мидфилд дала согласие выйти замуж за Джеффри Сэндкрофта, но потом передумала. Джеффри подал в суд о нарушении брачного обязательства и выиграл, но Мэри не подчинилась, а тоже обратилась в суд, чтобы досказать свою правоту. По-видимому, у нее были шансы выиграть, потому что Джеффри с помощью своих братьев и священника похитил ее и привез к себе домой. По закону же обмен клятвами, скрепленный сексом, является законным браком, поэтому он вполне резонно считал, что, поскольку обещание суд признал действительным, остался только секс, и дело в шляпе.
Но Мэри сопротивлялась, всю дорогу звала на помощь, и хотя ей никто не помог, по-видимому таким образом она обеспечила себе свидетелей своего сопротивления. В итоге Джеффри то ли не решился ее изнасиловать, то ли не смог это сделать без посторонней помощи, но через пять дней он ее отпустил, взяв обещание, что она не станет жаловаться. Но Мэри была юридически подкованной, она знала, что клятва, вырванная силой, недействительна, поэтому подала на него жалобу и отсудила крупную компенсацию.
Заключение договора. Миниатюра. XIII век
В 1410 году Агнес Грэнтем, на тот момент четыре месяца как вдову преуспевающего йоркского каменщика, бизнес-леди, занимающуюся обычным женским бизнесом – пивоварением, – заманил в лес и там похитил некий Джон Дейл, желающий на ней жениться. И на ее приличном состоянии, по-видимому. Агнес оказала сопротивление, к тому же при ней был ее сын Томас и служанка, которые пытались ее защитить. Но сообщник Дейла ранил
