негодяй… И я не знаю, как заслужить твоё прощение, Фрейа. Я не должен был сомневаться.
– Но ты же больше не сомневаешься? – я подошла ближе и положила ладонь ему на грудь.
– Нет, но я виноват. Это…
– Это закончилось. И пусть послужит нам уроком. Первым и последним. Хорошо?
– Если ты так желаешь, – он улыбнулся.
– Желаю, – кивнула я.
Эйнар подхватил меня на руки и закружил по комнате.
– Милорд! – на пороге появилась Хенрика. Несмотря на уважительный поклон, в её голосе прозвучала вся гамма неодобрения. – А если её светлости дурно станет?!
– Не станет, Хенрика, – рассмеялась я. – От счастья дурно не бывает.
* * *
Следующие две недели прошли под знаком незамутнённого счастья. Эйнар навёрстывал упущенное, что называется, сдувал с меня пылинки, и будь его воля, охотно носил бы везде исключительно на руках.
Он забраковал добрую половину выбранной для малыша мебели, заявив, что она недостаточно хороша для его будущего сына. Из столицы прибыл мастер-мебельщик, и мы втроём часами просиживали над магическими каталогами, выбирая идеальную кроватку, кресло для кормления и ещё тысячи вещей, о необходимости которых я даже не подозревала. Но это были счастливые хлопоты.
Об Олафе никто по молчаливому согласию не вспоминал. Но он сам напомнил о себе самым неожиданным способом.
В тот вечер мы вдвоём сидели в кабинете. Эйнар разбирал корреспонденцию, а я просматривала предложения детских портних. Вдруг муж отложил очередное письмо и потёр виски:
– Ничего не понимаю.
– Что случилось? – насторожилась я.
– Вот, – коротко ответил муж, пододвигая бумагу. – Поверить не могу, что он это сделал. Может, он всё же не совсем пропащий, как думаешь?
Я поморщилась, мгновенно догадавшись, о ком речь. Моё мнение о братце мужа сложилось раз и навсегда, и опять подпускать его к своей семье не собиралась даже на пушечный выстрел. Взяла письмо, обильно украшенное тиснёными золотом вензелями и печатями.
– Ох… Это от императора?..
– Да. Прочти внимательно.
Закусив губу, я начала читать.
«Любезный друг! Мне жаль, что между нами встала такая чудовищная ошибка. Ещё больше я жалею, что ты не указал мне на неё сам, а безропотно принял несправедливую кару. К счастью, обуреваемый угрызениями совести, твой брат во всём признался. Я впечатлён силой духа, которая потребовалась ему, чтобы встать на защиту твоей чести и имени. Разумеется, все обвинения с тебя сняты. Ты снова глава рода Дракона и можешь вернуться в столицу, как только пожелаешь. Про твоего брата, увы, такого сказать не могу. Он заявил, что обязан принять наказание, соответствующее твоему, и отбыл в вечную ссылку на южную границу империи, но при желании ты всегда можешь его навещать. Повторюсь, ваше семейное благородство произвело на меня неизгладимое впечатление. С благосклонностью, милостью богов император Срединной империи…»
Я не стала читать длинный список титулов и свернула бумагу.
О, знаю, откуда взялся неожиданный приступ благородства у Олафа! Обозлившись, я велела ему убраться как можно дальше и никогда не попадаться мне на глаза. Что он и сделал. А чтобы воля императора или ещё какая-нибудь случайность не столкнули нас в одной комнате, он подстраховался и организовал сам себе вечную ссылку. Но не рассказывать же об этом мужу?
– Что ж… Справедливость восторжествовала, – осторожно поговорила я.
– Наверное, стоит его навестить, – Эйнар сдвинул брови. – Не хочется, откровенно говоря, но…
– Раз не хочется, то и не надо. Тем более что он сам вряд ли будет рад. Может, он решил таким образом искупить свою вину, кто знает?
– Пожалуй, ты права… Я бы на его месте так и поступил. После такого показаться на глаза должно быть мучительно.
– Вот видишь, – обрадовалась я. – Не стоит портить его первую попытку научиться отвечать за свои поступки.
– Согласен, – усмехнулся муж. – А со столицей что будем делать? Вернёмся?
– А ты хочешь?
– Если ты… – начал было Эйнар, но вдруг вздохнул и твёрдо сказал: – Нет, не хочу. Здесь я познакомился с тобой настоящей, здесь я тебя полюбил. Здесь я стал счастлив. Не хочу никуда уезжать.
– И я не хочу, – с трудом скрыв облегчение, рассмеялась я. – Мне хорошо здесь. С тобой. И с нашим малышом. Здесь вся моя жизнь, и пусть так и остаётся!
Эпилог
Однажды ночью мне приснился странный сон.
Я стояла у подъезда своего старого дома и смотрела отпечатанную на принтере бумажку, приклеенную к стальной двери: «Фаина Серебрякова. Дипломированный маг-ритуалист. Звонить в домофон три раза. Кто не умеет считать до трёх – прокляну!»
– Однако, – опешила я. – Недурно Фрейа устроилась… А это, стало быть, счастливые клиенты?
Мне стало любопытно, и я подошла к женщинам, топтавшимся у подъезда.
– Вы все к ритуалисту?
– К ней, змеюке! – отозвалась полная тётка с красным от мороза лицом. – Только не открывает. Боится, мошенница!
– Почему мошенница?
– А то как же! – воскликнула другая, выдохнув мне в лицо ядрёную смесь перегара и чеснока. – Я у неё что просила?! Мужика подходящего! А теперь за мной местный алкоголик хвостом ходит! Это разве подходящий?!
Она зло мотнула подбородком в сторону худого мужичка с синим носом и кустистой бородкой.
– Мань, – занудел тот, заметив внимание к своей персоне. – Я ж от души! Глянь! Чекушку для тебя припас! В магазине брал, не в подворотне!
– Вот-вот! – подхватила другая тётка. – Мне обещала молодость вернуть! Так меня начальник уволил! Теперь ни денег, ни работы! Как в молодости, блин! Да разве ж я о таком просила?
– Да издевается она! Бить её! – заорал ещё кто-то и начал нажимать на все звонки подряд. Железная дверь подъезда, щёлкнув, приоткрылась. Толпа повалила внутрь.
«Кому-то сейчас не поздоровится», – закусила губу я.
Где-то в глубине души предшественницу стало немного жаль. Но это чувство продлилось недолго, слишком хорошо я помнила, как она высказывалась в своём дневнике и какую судьбу прочила мужу.
– Вот она! Держи её! Держи! – донеслось с другой стороны дома.
Я свернула за угол и увидела, как по пустырю, высоко подобрав полы слишком длинной шубы, удирает неуклюжая фигура. Обозлённые неудачными ритуалами бабы толпились за открытым окном первого этажа, размахивая руками:
– Стой! Хуже будет!
– Как бы не так! – Фаина, в прошлом Фрейа, леди из рода Среброликих, на минуту притормозив, выдала длинную матерную конструкцию и показала преследовательницам неприличный жест. – Всех прокляну!
Бабы почему-то не впечатлились, а самые злые ещё и полезли через подоконник. Бывшая Фрейа взвизгнула и рванула вдвое быстрее. Вскоре она скрылась в лабиринте гаражного кооператива и пропала из виду.
Я прислонилась к обшарпанной кирпичной стене, но вместо неё вдруг ощутила пустоту, а секунду
