не то с его смертью? Вообще Клод младше меня был лет на десять, да ещё и маг…
– Не то, это верно. Тезье был убит, и я разыскиваю того или тех, кто это сделал.
– Вот как? Но я его видел в последний раз давно, года четыре назад, или даже больше… Я тогда как раз сюда вселился, Клод приезжал в Лютецию по каким-то делам, и мы столкнулись на улице. Случайно.
Лавиния покачала головой.
– Да меня как раз интересуют не последние годы, а несколько месяцев сразу после его увольнения из Легиона. Он уволился в ноябре шестьдесят пятого, а в апреле шестьдесят шестого приехал в городок Жансон, в Провенсе. Мне нужно знать, где Тезье провёл эти пять месяцев.
– Зачем? – Лирьен посмотрел на неё в упор, и взгляд его выцветших глаз был тяжёлым.
– Потому что он работал на меня, – ответила госпожа Редфилд. – Потому что с его груди пропал медальон Легиона. Потому что в последние полгода к нему возвратились мучительные головные боли, и я предполагаю, что уезжал он как раз лечиться. Я почти уверена, что именно в этой… дыре и скрывается его убийца.
– Или мотив, – добавил Фонтейн. – Или способ убийства.
– Вот как? И как вы меня нашли?
– Шарль Дюгесклен сообщил, где вас искать.
– Понятно, – мучительно сморщившись, Лирьен потёр нос, потом встал и подошёл к комоду; за приоткрытой дверцей Лавиния заметила практически пустые полки. – Где же это? А, вот!
Он достал тонкую пачку писем, небрежно сколотую огромной скрепкой, отцепил её и стал просматривать конверты, бормоча:
– Не то… И это не то… Вот!
В выбранном конверте лежали два листка, исписанных почерком, который Лавиния отлично знала: именно этим почерком были написаны ежегодные отчёты Тезье, которые она просматривала и небрежно бросала в ящик письменного стола. У неё слегка сжалось сердце.
– Это шестьдесят восьмой год, – сказал Лирьен. – Клод уже в Жансоне, он работал тогда в городской страже.
– Вы часто переписывались? – спросил Фонтейн.
– Нет, конечно, – Лирьен поморщился. – От случая к случаю, ну, или если новости какие-то важные. В тот раз Клод узнал, что мне должны были вручить «Серебряное сердце», ну и написал. Поздравил. Даже не помню, ответил ли я тогда.
– Кто вручал? – Лавиния вытянула из его пальцев листки и стала читать.
– Никто. Не пошёл я…
– А?… – попытался спросить Фонтейн, и тут же заткнулся, потому что получил в лоб от госпожи Редфилд метко пущенным маленьким воздушным кулачком.
– Вот, по-моему, то, что нам нужно! – она прочла вслух из середины письма. – «Наконец-то могу нормально работать, треклятые головные боли ушли почти совсем. Единственное плохо – что раз в три года нужно обновлять заклинание на медальоне. Но в любом случае, спасибо тебе, старый хрен, ты меня спас». Жду пояснений. Чем именно вы его спасли?
В комнате повисло молчание.
– Был у меня знакомый маг, – сказал наконец Лирьен. – Маг жизни плюс артефактор. Слабенький, конечно, резерв у него был единиц сорок. Да и работал всегда неохотно, всё ему казалось, что он силу потратит, ему самому и не достанет, как прихватит всерьёз. Но за хорошие деньги умел многое.
– И примерно полгода назад этот ваш знакомец умер, – медленно проговорила Лавиния. – И он зачаровал медальон Легиона, так?
– Да. Только добавил к нему что-то.
– Что?
– Не знаю. Об артефакторике мне известно только то, что она существует. В последнее время я даже осветительными амулетами не пользуюсь, потому что пенсии не хватает, чтобы их заряжать. Обхожусь обычными лампами.
– Хорошо, – коммандер встала. – Спасибо, господин Лирьен, вы нам очень помогли. Возможно, у меня возникнут ещё вопросы…
– Дорогу знаете. Я отсюда если только вечером ухожу, вина выпить.
– Скажите, а Клод не предлагал вам перебраться в «Лаванду»?
Лирьен пожал плечами.
– Предложил как-то, да я отказался. Толку с меня немного, работать я уже не смогу, а на шее у товарища сидеть – не моё. А теперь, может, и согласился бы, да некуда теперь ехать. Был Клод, да весь кончился.
– Предложение остаётся в силе, – улыбнулась Лавиния. – Просто наберите мне на коммуникатор.
И она протянула старику свою визитную карточку.
Выйдя на улицу, Фонтейн довольно долго молчал, а когда заговорил, сказал вовсе не то, что ожидала коммандер.
– Мадам Шарро сказала, что есть в этом пансионе какая-то скрытая жизнь. Что-то, что не показывают чужим. А мы везде вроде прошли, и всё нараспашку. Даже хозяйка… Тётка тяжёлая, конечно, ну так ей по должности положено, иначе съедят её, и косточек не оставят.
– Дорогой мой лейтенант, вы где служите?
Фонтейн от этого вопроса даже споткнулся.
– То есть? В городской страже, вы ж знаете.
– Так кто, если не городская стража, должен разглядеть эту самую тайную жизнь? Разглядеть, классифицировать, и, если она опасна для государства и его граждан, прекратить.
– А-а… Ну, да, конечно. То есть, вы считаете, что мадам Шарро права?
– Я знакома с Мари так много лет, что вы себе этого и представить не можете, Фонтейн, – Лавиния ласково положила руку ему на плечо, и лейтенант отчего-то содрогнулся. – И до сих пор она не ошибалась. Я могла ошибиться, а она – нет.
– Понятно…
– Понаблюдайте, Фонтейн. Зайдите туда ещё раз и оставьте записывающий кристалл, поселите в пансион кого-то из сотрудников под прикрытием… Работайте, Тьма вас побери!
– Так точно, госпожа коммандер!
И разговор увял.
* * *
Когда незваные гости покинули, наконец, пансион, мадам Флореаль ушла в свою спальню на втором этаже, активировала амулет от подслушивания и набрала на коммуникаторе номер. Долго экран оставался синим, играла развесёлая музыка, но женщина терпеливо ждала. Наконец ей ответили; правда, лицо говорившего оставалось в тени, узнать его было невозможно. Мадам Флореаль торопливо заговорила:
– Это я. Сегодня приходили из магбезопасности.
– И что?
– Ходили, допрашивали жильцов, сказали, что ищут свидетелей. Но перед тем они обедали в «Старом гоблине» у этой твари, Мари Шарро…
– Тебе надо уходить, Люсьена, – покачал головой неузнаваемый собеседник.
– И бросить дом?
– Ну, конечно, орихалковые кандалы куда приятнее…
– Ладно, Анри, ты прав…
– Чш-ш, никаких имён! В одиннадцать вечера на авеню Рене-Коти, у выхода из катакомб.
И экран снова стал синим.
Напоследок добавим лишь, что наутро постояльцы пансиона на улице Арп не дождались ни кофе, ни круассанов; кухня была пуста, плита осталась холодной, а на втором этаже в комнатах мадам Флореаль не оказалось никого, кроме рыжего кота. Разумеется, городская стража занялась этой таинственной пропажей и раскрыла секреты пансиона мадам Флореаль, к примеру, почему после её исчезновения стало гораздо меньше нищих на улицах Лютеции. Но это уже совсем
