Спускаясь на парковку, вижу Левашова и окликаю, догоняя.
— Левашов, чего с такой кислой миной ходишь весь день? — интересуюсь у друга и получаю в ответ его настороженный взгляд.
— Зато ты какой веселый, смотрю. Что, семейная жизнь встала на те рельсы? — отодвигает меня, растерявшегося в конец, от своей машины.
— А что пояснять, я же тебе не девочка, — бросает друг раздраженно. — А хотя ладно, — резко разворачивается в мою сторону. — Ты с какого хрена уволил Алису? С какого, мать твою? — тычет мне пальцем в грудь.
— Ах, вот что тебя так задело? Не посоветовался с тобой? — усмехаюсь, разводя руками. Нет, этот чертов день никогда не закончится. И эта Мальцева никогда не оставит мою жизнь в покое! Мало того, что мысли то и дело витают вокруг девчонки, так еще и друг ополчился.
— Объясни мне дураку, что, черт возьми, происходит с тобой? То ты сопли пускаешь, то хренью страдаешь, то цепляешься к ней. Зашугал девчонку, а потом надоела? Почувствовал себя хозяином жизни, Беркутов?
— Заткнись и послушай меня, — намеренно ниже убавляю тон, так как подчиненные, не вовремя спустившиеся к своим авто, уже нервно поглядывают на свое разбушевавшееся руководство. — Алиса Мальцева — дочь Воротынцева. Связь чувствуешь? — ловлю удивление во взгляде друга. — То-то же. Сам охренел от этой информации. Выводы напросились сами собой. Так что друг, зря не кипятись. Пригрели с тобой змею, — а самого переворачивает от сказанных слов. Но факт остаётся фактом.
— Ты поверил бумажкам, — говорит он после того, как я протягиваю ему ту самую папку, что вытащил из портфеля. — Ты поверил этой фигне? — недоверчиво ухмыляется, возвращая мне бумаги. — Знаешь, что я тебе скажу, друг. Ты самовлюбленная скотина. И за что тебя любить? — от его слов я ловлю ступор.
— Ты придурок, друг. Извини, но это мое мнение о тебе. Нет, в делах компании ты ас, но вот по отношению к девочке Алисе ты поступил, как мудак, Рус, — и, хлопнув меня по плечу, садится за руль и выезжает с парковки, оставив меня в полном недоумении.
Глава 41. АлисаДень, два, три. Я запуталась в круговерти персонального ада. Грудь рвут противоречивые чувства. Сердце уже и не сердце вовсе. Это лоскуты, которые не заживают, все сочась кровью. Я не могу спать, не могу есть. Лишь работа в сервисе меня отвлекает. Дядька смотрит на меня исподлобья и матерится себе под нос, обещая убить того, кто меня обидел. Выматываю себя до последнего и возвращаюсь домой, где мама принимает эстафету от своего брата. И, похоже, ее терпение закончилось, так как она начинает приставать с расспросами.
— Лисонька, ну, что с тобой происходит? — мама присаживается на край постели, поглаживает по голове, расправляя волосы.
— Мам, все в порядке. По крайней мере, сносно, — пытаюсь оторвать голову от подушки, но сил нет. Все-таки режим автопилота дает сбой без нормального питания. — Я справлюсь. Правда, — кладу голову на колени матери и тихо плачу.
— Не стоит он такого твоего состояния, — начинает подбирать слова. — Ты у меня умница, красавица. Еще все наладится. Найдется твой принц, — легкая улыбка касается ее губ.
— Мам, мне не нужны принцы, — пытаюсь спрятать в себе нахлынувшие воспоминания. — Больше никто не нужен. А ты не бери в голову. Все будет хорошо.
Больше с вопросами ко мне мама не подходила. А я ей за это была лишь благодарна. К чему лишний раз бередить раны? Нужно всего лишь найти лекарство от разбитого сердца.
Впереди диплом и работа мечты. Какая? Не знаю. Теперь не знаю, но жизнь никто не отменял.
С Беркутовым покончено. И с “ПрайдИнвест” покончено. По крайней мере, я так думала. Но в среду, к вечеру, когда я наконец-то добираюсь до учебных документов, в дверь квартиры раздается звонок.
— Я открою, — кричит мама, а я продолжаю работать над практикой, утыкаясь носом в экран ноутбука, сама еще не понимая, как буду объяснять ректору отсутствие рекомендации от работодателя.
— Лиса, это к тебе, — слышу настороженный голос мамы, заглядывающей в спальню, и, не думая, кто это может быть, выползаю из комнаты, встречаясь с серьезным взглядом Марата Сергеевича. — Лис, это он? — заинтересованно спрашивает меня мама, сложив руки на груди и настороженно поглядывая на Левашова.
Даже смешно стало, стоило представить, что было бы, если бы я сказала “да”. Мама его тут же покалечила бы, наверное. И не могу гарантировать, что Левашов ушел бы на своих двоих.
— Нет, мам, — выдавливаю улыбку, — это Марат Сергеевич. Он, — пытаюсь понять, как представить Левашова.
— Я по работе, — отвечает тот. — Можем мы с вашей дочерью пару минут побеседовать? — Мама все еще настороженно поглядывает на моего бывшего начальника, но, в итоге, кивнув, оставляет нас одних.
— Здравствуй, Алиса, — здоровается мужчина, облокотившись о дверной косяк, в квартиру не проходя.
— Чем обязана? — нет желания распинаться и любезничать.
— Ты не пришла за расчетом, и вот, — протягивает мне папку. — Тут то, что нужно тебе для практики. И зарплата.
При виде папки меня передергивает, а по спине пробегает холодок. У меня скоро будет нервный тик при виде этих злосчастных вещиц. Передергиваю плечами и упрямо поджимаю губы.
— Мне ничего не надо от вашей компании, Марат Сергеевич. Разберусь без вашей помощи, — зло отвечаю. Как же меня раздражают эти начальники! Один захотел — выгнал. Второй из себя святого строит.
— Не дури, Алиса, — кажется, начинает злиться Левшов, тут же подбираясь. — Деньгами не кидаются, тем более, ты их заработала. И справка эта тебе нужна. Бери, — впихивает мне в руки папку. — Очень жаль, что все так вышло. Но если вдруг понадобится помощь, звони, номер мой у тебя есть. Еще раз прошу прощения за вторжение. — И больше не говоря ни слова, покидает квартиру, закрывая за собой дверь.
А я так и стою с папкой в обнимку, из которой выпадает конверт с деньгами, рассыпавшимися по полу. Тут явно больше моей зарплаты. Что? Еще и за моральный ущерб выплатили?
В четверг еду с самого утра в сервис. В пятницу собираюсь заехать в универ, чтобы сдать все документы по практике и хочу узнать, на какой день назначена предзащита. Выезжая на перекрестке, в глаза кидается знакомая машина. У кафе. Отец. Невольно смотрю на часы. В столь ранний час родитель уже по кафешкам разъезжает?
Хотя какая разница, просто завидев авто родителя, я чувствую, как просыпается во мне злость. Плохо соображая, что творю, выруливаю в сторону кафе. Меня буквально разрывает на части желание высказать ему свое мнение о нем, о его жизни и о том, как сильно и какой лютой ненавистью я его ненавижу.
Подъезжаю к одноэтажному зданию и паркуюсь рядом с его машиной, буквально бросая байк и уже на ходу снимая шлем.
