Легкий алюминиевый костыль вряд ли мог причинить серьезный вред, однако он попал точно в затылок. Вячеслав взмахнул руками и упал, уронив пистолет. Ловко, как обезьяна, Сергей преодолел расстояние до оглушенного охранника и навалился на него сверху. В этот момент тот очнулся. Мужчины начали мутузить друг друга. На мгновение оторвавшись от противника, Сергей крикнул:
– Алиса, беги!
И я побежала – к поросшей мхом кочке, на которой валялся пистолет. Я схватила его и бросилась к дерущимся мужчинам, успела увидеть изумленное и перепуганное лицо Вячеслава, прежде чем оно исчезло в облаке порохового дыма.
* * *
За следующие два часа я напахалась, как ломовая лошадь. Три тела следовало оттащить к яме и сбросить вниз. Сергей порывался помочь, но я пресекла его попытки, поскольку он скорее мешал и путался под ногами, что выводило из себя. Тело Анатолия доставило мне больше всего хлопот. Он лежал дальше всех и был самым тяжелым, я совсем выбилась из сил, когда волокла его к последнему пристанищу. Сбросив тела в яму, я с полчаса лежала на сырой земле, не в силах двинуться от усталости. Сергей валялся рядом, молчал и так же смотрел в небо. Над нами сердито стрекотали сороки, перепархивающие с сосны на сосну. Сергей нащупал мою руку и сжал.
– Кажется, на этом все, – сказал он. – Тебе никто больше не угрожает. Можешь вернуться к своей нормальной жизни и не волноваться, что за тобой придут.
– По-моему, у меня никогда не было нормальной жизни, с самого детства. Всегда что-то случалось, – ответила я. – Но я бы попробовала пожить как все. Как ты думаешь, у нас будет какое-то «дальше»? Из истории «жили они долго и счастливо»?
– Я думаю, первое, что надо сделать, это разобраться с настоящим и убраться отсюда подальше, чтобы нас не повязали рядом с покойниками. А уже потом подумать о будущем.
Я приподнялась и поглядела ему в лицо:
– Мне бы хотелось услышать ответ сейчас.
Ему было больно меня целовать, но он это сделал своими разбитыми губами.
– Долго и счастливо, – произнес он. – Навсегда. Это наша с тобой история красавицы и чудовища. Если красавица не сбежит, потому что чудовище никогда уже не станет прекрасным принцем.
– Черт с ним, с принцем, меня вполне устроит чудовище, – ответила я.
С огромным трудом мы добрели до оставленной на дороге машины, но оказалось, что у нас нет ключей. Оставив Сергея у машины, я вернулась за ними и, забравшись в яму, перерыла карманы покойников, но ничего не нашла. Обшарив мертвецов по третьему разу и впав в тихую панику, я уже подумала, что ключи выпали, когда я волокла их к яме, и в сгущающихся сумерках я ничего не найду, как вдруг в одном из карманов я нащупала ключи и брелок сигнализации.
В машине нашлось полбутылки воды, теплой и отвратительной, но нам она показалась райским напитком. На заднем сиденье валялась моя сумка со всем содержимым, оставшимся невредимым, кроме разорванного пополам португальского паспорта, но эти мелочи меня не тревожили. Сергей устроился на переднем сиденье и почти сразу заснул, а я завела мотор и поехала к городу, оставив мертвецов остывать на лесной поляне. Впервые за много лет я была совершенно спокойна.
* * *
Выезд в Португалию осложнился проволочками в получении нового паспорта для себя и визы для Сергея. Разорванный документ я объяснила нападением хулиганов и почти месяц ждала выдачи нового, злясь на задержку. Сергей в качестве цели визита написал прохождение курса лечения и реабилитации, причем в этом никто не усомнился. Визу ему выдали даже раньше, чем мне паспорт.
Я не осталась в Лиссабоне. Вместо этого мы обосновались в Порту, неподалеку от клиники Эсперогуэйра Мендес, одной из лучших в Португалии. Здесь часто проходили реабилитацию спортсмены, покалечившиеся во время соревнований. В коридорах я видела этих бедолаг на костылях, с невероятной сосредоточенностью делающих свои новые шаги в обычную жизнь. Наверняка не все смогут вернуться в большой спорт, но их целеустремленности стоило позавидовать.
Борис Берг, с которым меня хотела познакомить Клара Карловна, совершенно неожиданно всплыл на поверхности, когда я искала пластического хирурга, который смог бы привести в порядок лицо Сергея. Сразу по прилету я обратилась в ту же клинику Лиссабона, где выправляли нос мне, и, к моему удивлению, на замену врачу пришел именно Борис Берг. Я сразу узнала его и ахнула:
– Боже, я летела в самолете с вашей маменькой!
– Представляю себе, – невесело ухмыльнулся он. – Вам рассказали всю мою жизнь или частично?
– Боюсь, что всю, – сокрушенно призналась я. – Полет был долгий, а выпили мы изрядно.
– Маман всегда была слаба на алкоголь и под мухой бы родину охотно продала, вот только покупателей не нашлось. Вам меня тоже сватали?
– Ну что вы, – соврала я, и он снова рассмеялся, сообразив, что я говорю неправду.
Борис провел успешную операцию, после чего мы уехали в Порту. Лечение Сергея шло туго, кости после застарелых переломов срослись неправильно, их пришлось ломать и вытягивать, что было настоящей пыткой. Устроив его в больнице, я отправлялась к морю и долго сидела в тени апельсинового дерева, глядя на воду и снующих туда-сюда серфингистов, беззаботных и счастливых, для которых не существовало ничего, кроме бушующих волн. Жара стояла страшная, но вблизи от моря это не так чувствовалось. Глядя на мужчин и женщин, затянутых в черные гидрокостюмы, с разноцветными досками в руках, я почувствовала, как отпускает напряжение, сковывающее меня уже несколько лет. Я была свободна, восхитительно свободна, словно кто-то сорвал с моей головы пыльную паутину. Мир вновь заиграл всеми красками. И если бы не беспокойство о здоровье Сергея, я была бы абсолютно счастлива.
Сергей просил не приходить несколько дней, потому что у него не находилось печатных слов. В редкие от одурманивания обезболивающими лекарствами минуты он звонил и старался беззаботно расписывать свое пребывание в палате, врачей и медсестер, которые ни черта не понимали по-русски, а его скверного английского хватало лишь на самые простые фразы. Я посоветовала ему скорее начать изучать португальский. Когда я повесила трубку, в глубине души зашевелилась странная тоска и чувство сомнения. Зачем мне все это? Я мучилась этим вопросом полночи, ворочалась, вставала, пила воду. Проснувшись утром, я едва добежала до туалета, где меня вырвало. Расстройство желудка на нервной почве меня не порадовало.
Я съездила в Лиссабон и повидалась с Даниэлой. Она мужественно тянула лямку, поддерживая приют на плаву, и ее дела шли не сказать, что очень плохо. Я сообщила, что приехала
