Книга Горькая жизнь - Валерий Дмитриевич Поволяев

Это были Аня и авторитетная уголовница, считавшаяся в зоне ее «мужем», бригадирша из женского лагеря Мишаня, сильно изменившаяся за последние дни. Да и сама Аня тоже сильно изменилась.

Обе спешили уйти поскорее и подальше на юг, в зону населенных областей – в Ярославскую, Новгородскую, Владимирскую, затеряться там, лечь на дно, а позже, отлежавшись, может быть, двинуться и дальше, в теплые края. У бригадирши в тех краях имелись свои зацепки и свои родственники, там они не пропадут.

Судьба была благосклонна к Ане, к бригадирше – тоже. Случалось, они и в зону стрельбы попадали, и готовы были расстелиться по земле, закопаться в нее, нырнуть в какую-нибудь глубокую канаву, даже в чужую могилу, чтобы не достал свинец, но стрельба быстро завершалась и опять делалось тихо; отлежавшись в укромном углу, бригадирша с Аней поднимались и шли дальше.

Им везло. Как и Китаеву с магаданским «кумом». Сыктывкар они обошли стороной. Город стоял не на главной железнодорожной ветке, не на самой трассе, а на тупиковом боковом отроге, обойти его было легко. Даже главную железнодорожную магистраль не упустили, хотя она без ориентиров могла легко уйти в сторону – попробуй потом, отыщи ее.

Почти целую неделю Китаев и магаданский «кум» шли спокойно, ни одна лающая собака не попадалась им по пути, – шли вольно, по дороге ловили рябчиков, собирали грибы. Год выдался урожайный, созрело много ягод, попадались богатые брусничные поляны, где не было ни одного зеленого или темного пятна, все было красным красно от густых ягодных россыпей.

Пройдет еще немного времени и даже редкие зеленые листочки станут такими же красными, как и сами ягоды, брусника и клюква, – осталось совсем немного времени, и лето двинется на закат.

– Брусника – самая целебная ягода в мире, – задумчиво проговорил магаданский «кум», швыряя в рот целую пригоршню кисловатой красной дроби, – от всех болезней лекарство. От простуды, от камней в почках, от головокружения, от кровохарканья…

– От плоскостопия, от кривости правого глаза, от пробок в ушах, от вздутия живота… – Китаев засмеялся.

– И от этого тоже, – подтвердил магаданский «кум» без всякой улыбки. К чудо-ягоде он относился серьезно, смешков, шуточек и разных вольностей при обсуждении ягодного чудодействия не допускал. – Зимой от цинги и прочих болезней только брусника, клюква да гнилое мясо и спасают.

– Какое гнилое мясо? – удивился Китаев.

– Обыкновенное, – перехватив недоуменный взгляд, «кум» пояснил. – Мясо специально кладут в темное место, где оно и подгнивает. В гнилом мясе содержатся бактерии, которые укрепляют зубы, не дают кровоточить деснам. Рыбу вообще едят с одной гнилью, вонючую. Чем вонючее рыба, тем здоровее будет человек.

Магаданский «кум» вытянул перед собою руки, посмотрел на пальцы: дрожат или нет? Пальцы дрожали – значит, устал. Значит, нужен отдых. А для отдыха необходима другая одежда – в тюремном рванье на людях не покажешься. Идти по лесу, по болотам и завалам можно и в рвани, прикрывая дыры ладонями, а вот в селе либо в городе… В городах милиционеры ныне обитают зоркие, как мартовские коты, – враз засекут, скрутят, засунут голову под микитки. И хорошо, если начальник патруля окажется человеком, имеющим сердце – не пристрелит на месте, при «попытке к бегству». Большинство же из них не церемонится, нажимает на курок, не задумываясь.

Где можно достать нормальную, цивильную, не запятнанную лагерными метками одежду? Самое простое – заглянуть в какой-нибудь сельский магазин, который местный народ по моде тридцатых годов называет «кооперацией», купить там какой-нибудь недорогой рябчиковый костюмишко, ботинки, пару рубашек и кепку, принарядиться, превратиться из зека в обычного гражданина… Но стоит эта штука денег немеренных. Да и неведомо, можно ли сейчас в магазине купить одежду, есть ли она там после войны?

Вот на рынке купить можно, это магаданский «кум» знал точно, а в сельской «кооперации» – хрен его знает. С другой стороны, рынок – штука прозрачная, виден насквозь, здесь все схвачено милицией, на рынке появляться опасно. Появление в селе тоже не останется незамеченным: местные жители очень зоркие, засекут и доложат куда надо. Либо скрутят и доставят в место, совсем не теплое. Такое тоже может быть. Тогда где достать себе приличный «кустюм» для «отдыха»? Снять с какой-нибудь изгороди или веревки, где одежда вывешена неаккуратными хозяевами на просушку? Вряд ли это удастся. Да и выбор будет небольшим – вместо солидных брюк могут достаться детские штанишки на лямках, а вместо нормальных башмаков – «гусарики»-маломерки.

Все могло быть.

Конечно, самый лучший вариант – забраться в плохо охраняемый сельский магазин, причем желательно, чтобы он имел заднюю дверь с дыркой и ни одного сторожа. Вот это было бы «самое то». Магаданский «кум» малость пошурупил мозгами, поработал головой и пришел к выводу, что надо искать именно такой магазин. И что главное – товар в нем должен быть обязательно.

И Китаев, и магаданский «кум» были знакомы с одной особенностью лесных краев – здесь существовали специальные магазины для лесорубов. Наркомат подкидывал им и еду посытнее, там можно было полакомиться и украинским салом, и камчатской икрой, и краснодарскими яблоками, и каспийской осетриной, да и среди одежды можно было встретить не только грубо пошитые телогрейки с голой горловиной, без воротников, но и зимние шерстяные пальто со смушковыми шалями, шапки, стачанные из волчьих шкур, кожаные перчатки и костюмы прославленного «Мосшвейпрома».

Неплохо бы такой магазин встретить по пути, проникнуть в него и взять пару костюмов с обувью и рубашками. Овладеть полной экипировочкой, словом. Правда, есть сложности – такие магазины наверняка хорошо охраняются… В отличие от тех магазинов, где кроме детских пинеток и банок кильки в томатном соусе вряд ли что найдешь.

– Мда-а, в такой кооперативчик неплохо бы завалиться, – от нарисовавшейся перспективы магаданский «кум» даже губы раскатал в мечтательной улыбке, – очень неплохо бы…

Леспромхозовский магазин им действительно попадется по пути, и случится это очень скоро. Всевышний благоволил к беглецам, но до этого произойдут другие события – совсем недалеко от того места, где сейчас находились Китаев с магаданским «кумом»…

Густого захламленного леса Аня боялась – считала, что здесь живут разные упыри, деды-лесовики, способные защекотать человека до смерти; бабки, летающие на старых, обскребенных до корней, рассыпающихся метлах с кривыми черенками, волки, питающиеся человечиной; и так далее – в такой лес лучше не заходить.

Как выяснилось, напарница ее, могучая женщина с широкими плечами, считавшаяся в зоне «мужиком», такого леса тоже боялась и, видать, были на это свои причины. Впрочем, причины эти остались