class="p1">То, что в кромешной тьме казалось непреодолимым препятствием, сейчас выглядело не столь ужасающе. Правильно говорят: «Утро вечера мудренее».
Вчера фары просто не добивали до параллельного края, да и само месиво оказалось не настолько непреодолимым. Да, просто так через этот отрезок не перебраться, но ведь на то мы и люди, чтобы уметь решать подобные задачи. Смекалку никто не отменял.
Мы спокойно позавтракали, обсудили ситуацию, что при дневном свете она не так уж и страшна. В итоге приняли решение, перебираться не спеша, подкладывая доски под колёса. Да, где-то придётся всё это закрепить и взять в руки лопату, плюс мои возможности позволят где-то что-то придержать. В общем, снова за работу: тяжёлую, физическую и крайне непривычную.
Валтузить пришлось знатно, даже Есенин периодически выходил и помогал строить новую дорогу. В некоторых местах образовались даже котлованы, глубиной в пару метров.
Хорошо, что мы изначально загрузили разного, деревянного хлама побольше. Смотаться за ним до Дёмы, дело пары минут, далеко уехать не успели. Мы примерно представляли, что нас ждёт и, исходя из этого, как раз и подбирали материалы.
Пару раз приходилось применять способность, чтобы отвалить с пути большой ломоть асфальта. В общем, лёгким начало дня не назовёшь. А после вчерашнего, руки болели так, что первое время я даже шипел, когда брался за доски и камни. Теперь плюсом ко всему ещё и заноз нахватаю. Но никто не жаловался и не ныл, хотя похожая на мою ситуация была у каждого.
— Всё, на хер, обед, — выдохнул Баталин, когда мы наконец перебрались на другую сторону и дальше уже можно было садиться в салон и ехать.
Вся эпопея началась в шесть утра, и я имею в виду конкретно работу, проснулись мы вообще в половине пятого. А сейчас, взглянув на часы, что имелись на навигаторе, я вытаращил глаза от удивления. Время перевалило за полдень, хотя показалось, что работали мы всего пару часов.
— Да, жрём и валим, — подтвердил я и улёгся на спину прямо на асфальте.
Девушки со стонами зашевелились, но ни разу не пожаловались на тяжёлую судьбу. Я даже улыбнулся про себя, представляя, как бы сейчас вели себя мои бывшие знакомые. Хотя по мне раньше тоже было не сказать, что я на такое способен.
Видимо, карма сполна взяла с нас плату за машину. Весь дальнейший путь мы проделали без каких-либо происшествий. Большую часть, конечно, проспали, хотя и сном это не назовёшь. Всё тело болело от физических нагрузок и длительного пребывания в неудобной позе. Но мы добрались, смогли и это главное!
Челябинск объехали по большой дуге, менее крупные города и посёлки так же старались объезжать или, в крайнем случае, поскорее проскочить.
К слову, бардак царил не везде. Где-то он даже не начался, где-то успел завершиться, но пару раз по нам даже стреляли. Слава богу, никого не задело и уж тем более не убило.
И вот теперь предстояло отыскать ту самую дорогу, съезд, который как две капли воды похож на все остальные. Приходилось как следует напрягать память, несмотря на то, что я старался сохранить в ней каждый указатель на пути.
В этом прекрасно помогал навигатор, он хоть и не работал как нужно, однако прочесть названия посёлков и рек, позволял. Мозг ориентировался по знакомым и, исходя из этого, строил правильный маршрут.
Нужный нам съезд отыскали не сразу, примерно с пятой попытки. Нашему счастью не было предела — мы добрались, несмотря ни на что, преодолели, выдержали и теперь вот оно, долгожданное спасение. Тот факт, что блокпост оказался пустым, не вызвал никаких вопросов, мы этого даже не заметили.
В машине царило веселье. Радостные возгласы, какие-то первые планы на жизнь в новом обществе и, само собой, шутки на эту тему.
Да, нам предстояло ещё найти вход, а не кричать на обыкновенный кусок скалы и удивляться, почему же никто не спешит открывать, не пускает. Но всё это казалось незначительной мелочью, по сравнению с тем, что мы уже пережили.
— Эт чё? — удивлённо спросил Баталин, и машина резко затормозила.
— Кажется, приехали, — улыбнулся я, увидев скопление машин и даже вертолёт, на расширяющемся в виде кармана куске дороги впереди.
Но сердце ёкнуло в нехорошем предчувствии. Всё, конечно, понятно и логично: эти машины в новом мире, скорее всего, не пригодятся, техники на нижних уровнях в достатке, да и вертолёт внутрь не загонишь. Вот только что-то во всём этом было не так — стояли они как-то неправильно.
Понимание пришло, только когда мы остановились и покинули машину. Только что пустое место, вдруг зашевелилось, откуда ни возьмись выскочили люди, вооружённые автоматами.
— Руки в гору! Быстро! — послышались громкие команды. — На землю, лицом вниз! Я сказал лежать!
Шутить с этими парнями совсем не хотелось, слишком уверено и грамотно они себя ведут. Даже если я смогу отразить все их выстрелы и сбить с ног, наверняка меня через мгновение убьёт кто-то из прикрытия. Потому мы послушно улеглись на асфальт, раз не застрелили сразу, значит, будут разговаривать. А если они охраняют здесь вход, всё в итоге решится, выяснится и будет хорошо.
— Я Глеб, Глеб Ларычев! — крикнул я, стараясь не делать резких движений. — Свяжитесь с Золотовой, она подтвердит мой доступ в убежище!
— Фтсиу! — почти сразу послышался громкий свист. — Леший, ну-ка говоруна ко мне.
— Подъём, — я тут же получил ботинком в рёбра и поспешил выполнить, потому как повторить просьбу могли в более жёсткой форме, а оно мне надо?
Под стволами двух автоматов меня завели за машины, продолжая удерживать оставшихся друзей на прицеле, и направились к вертолёту. У него отошла в сторону боковая дверь, а я с удивлением узнал Протасова Егора Борисовича.
Того самого, что отвечал за политические связи и точно так же был в списках людей, допущенных в бункер. Мало того, он являлся одним из тех, чьи семьи участвовали в создании всего этого проекта. Ну и само собой, что я часто видел его рядом с отчимом и, кажется, даже с отцом.
— Так это вы? — задал я первый вопрос, ну и как, само собой разумеется, идиотский. — А вы чего здесь?
— Действительно, Ларычев, — оттянув губу, задумчиво произнёс Протасов. — А я, Глеб, видишь ли, тоже имею допуск на этот объект, вот только кто-то посчитал немного иначе.
— В смысле?
— В прямом. Золотова закрыла убежище и никого больше не пускает. Всё, это конец.
— Но как же? Она ведь не может, у нас допуск.
— Видимо, может. Моих людей там нет и никогда не было. Вся работа велась снаружи, чтобы прикрывать это всё, добиваться различных разрешений, а иногда и финансирования. Я со своей работой справился на отлично и теперь больше не нужен. Впрочем, похоже, как и ты.
— Нет, подождите, она не может так поступить! У меня есть то, что ей нужно.
Под суровыми взглядами вооружённых людей я скинул рюкзак и сунул в его нутро руку. Один из охраны было дёрнулся на этот жест, но Протасов его быстро остановил и с любопытством продолжил наблюдать за моими действиями.
— Вот, — я извлёк из него старый артефакт отца и продемонстрировал ему.
— Ха… Ха-ха-ха, — грохнул от смеха тот, но теперь для меня всё стало ещё более непонятно.
— Вы чего это? — я на всякий случай даже на охрану покосился, но те продолжали стоять с каменными лицами. — Егор Борисович, может быть, объясните мне, в чём дело⁈
— Сашка всегда умела плести интриги, — немного успокоившись, ответил он. — Нет в этой безделушке никакой ценности. Для меня вообще было очень странно, что Смирнов с Головановым повелись на эту тему. Ты ещё ладно, мог просто не знать, но эти, ха-ха-ха, вроде взрослые люди…
— Вы врёте, — перебил я его. — Я вам сейчас докажу. Она сказала это ключ ко всему…
— Ну давай, — добро улыбнулся тот. — Давай, давай, не стесняйся.
Я неуверенно осмотрелся, собрался с мыслями и пошёл к той части скалы, которая являлась входом. По-любому там кто-то наблюдает, как минимум, из-за соображений безопасности. Да и простое человеческое любопытство должно было родить какой-нибудь глазок. Ведь привычному миру пришёл конец, вряд ли кто-то откажется от подобного шоу.
— Александра Сергеевна, я здесь! — закричал я, вдруг там ещё и слышат. — Меня кто-нибудь видит, слышит⁈ Передайте ей, что я вернулся, я принёс ключ!
Я поднял над головой предмет, чтобы продемонстрировать его, привлечь внимание.
— Ну как? — прозвучал насмешливый вопрос над самым ухом.
— Может быть, они не видят? — я упорно отрицал его
