к окну, открыл его и закурил, припоминая, что вчера было то. И главное — чья ж была идея притащить свободную кровать из комнаты Вяземской в комнату к Троекуровой⁈ Точно не моя. И тащил тоже не я. Девчонки сами справились. И вот из трёх сдвинутых кроватей сварганили широкое ложе, поперёк которого мы все вшестером и разлеглись спать.
Судя по тому, что проснулся я в трусах, всё-таки только спать. Господи, а ведь даже закупиться пивом по пути было не моей инициативой! Хотя пил-то я его сам, никто не заставлял. Но теперь я себя за это однозначно осуждаю!
— Напомнить, что вчера было? — шёпотом поинтересовалась вставшая рядом со мной Петра.
Она-то вообще зачем на кровать к остальным завалилась, если ей спать не надо? Или вот это как раз было моей инициативой, чтоб все были на равных? Вот этого не помню, но оно и не важно.
— Да помню я, — отмахнулся я. — В целом.
По пути в общагу девчонки решили взять пива, в том самом ларьке недалеко от Академии. И пошли вместе пить к Троекуровой и Вежлевой, пока я уединился с Изольдой в её комнате. И когда мы закончили предаваться непотребствам и присоединились к остальным, девчонки уже прилично набрались. Ну, с нами банкет продолжился. Потом, кажется, Вежлева предложила оставаться ночевать у них. Будто нам до своих комнат так далеко идти, всего-то на этаж вниз… Юсупова сказала, что тут мало спальных мест. И тогда Изольда предложила забрать свободную кровать. Потом…
— И как все по очереди пробовали использовать собственные мокрые трусики в качестве кляпов, тоже помнишь? — спросила Петра.
Я застонал и закурил вторую сигарету. Глянул на просыпающихся девчонок. На которых трусики как раз присутствовали. Перевёл взгляд на Петру.
— Правильно, не помнишь, — кивнула она. — Потому что такого не было. Но это обсуждалось, на будущее.
— Издеваешься надо мной, — вздохнул я. — Над старым больным человеком…
— Ты не больной, а просто про́клятый, — поправила меня Юсупова, вставая рядом и тоже закуривая. — Ну и похмельный. Хотя ты же даже ликёр не пил…
— Какой ещё ликёр? — удивился я.
— Сладенький, вишнёвый, — облизнулась Варвара. — У Вежлевой там внушительная заначка… Была. Но ты сказал, что это бабское пойло и не стал пить.
— А что я тогда пил?
Не с одного пива же меня так вынесло? Сто лет такого не было. Но я и с крепким алкоголем давно подзавязал. Только текилой иногда баловался, и то умеренно. А тут у меня вообще-то молодой здоровый организм. В этом возрасте мне и после пузыря дешёвой водки с утра плохо не было. Вот с вечера бывало, это да.
— Тут по коридору шатался в дюпель пьянющий денщик Орловой, — сообщила Троекурова. — После того, как он третий раз врезался плечом в нашу дверь, ты к нему вышел. Но вы оба говорили неразборчиво, мы ничего не поняли. Только он лыбился так, что улыбка была шире усищ. И вручил тебе бутыль с какой-то мутной жидкостью. Вот её ты и пил.
Она достала из-под кровати пузатую бутылку, в которой оставалось ещё больше половины содержимого. Я открутил пробку, нюхнул и скривился. Ядрёный самогонище! Не удивительно, что после такого пойла я даже сам разговор с этим Потапом не помню. Но, кажется, Орлова таки вняла моему совету. И гусар-денщик на радостях налакался до поросячьего визга.
— Так, уберите это куда-нибудь подальше, — попросил я, возвращая бутыль Троекуровой. — И мне больше не давайте. И сами не пейте. А то козочками станете.
— Ты это и вчера уже говорил, — зевнула Вежлева. — И о том, что с козочками надо делать тоже. Только вот ограничился одними словами… И то не объяснил, кто такой Сидор, и причём он тут.
Я молча вернулся к окну и закурил ещё одну сигарету.
— Все говорят, что пить нельзя. Все говорят, что пить нельзя, и я теперь не буду, — промычал я себе под нос. — Ну, только пиво, больше ничего.
Эх, ведь вроде и не так много этой самогонки выпил. Но, видать, крепкая она. А молодой организм Демьяна Соловьёва к такому непривычен. Ну, хотя бы не тошнит. Надеюсь, и вечером не стошнило.
— Пожрать чего-нибудь осталось? — поинтересовался я. — И пива, полстакана бы глотнуть. А то у меня сегодня ещё спарринг…
Да уж, выспался, отдохнул перед боем, как планировал. Точно — мечтать не вредно. И чего меня вчера никто не остановил? Или они все сами не в том состоянии были? Да и юные девушки совсем, откуда им понимать… Но хоть Петра-то могла!
— Всё есть, — согласилась Троекурова.
Она быстренько извлекла из холодильника пакет с шаурмой и баклажку пива, которых там ещё пара штук осталась, как я заметил. Из шкафчика достала электроплитку и сковородку. Вот уж не ожидал от полуэльфийки такой хозяйственности! И вообще думал, аристократки всю готовку прислуге поручают.
Только теперь я сообразил, что ни одна из девушек как-то не торопилась одеваться. Все так и разгуливали в трусиках, хотя свою одежду нашли и, если что было разбросано, аккуратно развесили на стульях. Но преспокойно продолжали расхаживать почти раздетыми друг перед другом и передо мной. Похоже, единение будущего гарема вчера удалось на все сто сорок шесть процентов. Пока, к счастью, только моральное. Я точно был не в состоянии что-то делать разом с пятью девушками. И не факт, что вообще в принципе справлюсь. Хотя если использовать пыльцу фей для подлечивания усталости… Это надо обдумать.
— Если кто ещё жрать хочет, то расхватывайте тарелки сами, — распорядилась Троекурова. — Я о Демьяне позабочусь, а для всех не нанималась. Только разогрею всем, раз уж взялась.
— И так нормально, — пробурчала с набитым ртом Юсупова, уже съев половину холодной шаурмы.
А Изольда тем временем успела плеснуть в кружку холодненького пива, и теперь прижимала её ко лбу в те моменты, когда не прихлёбывала. Но и мне вторую кружку наполнить не забыла.
М-да, я-то раздумывал, допустимо ли связываться взрослому попаданцу с юными аристократками. Мол, как бы их не испортить, не научить плохому… Ага, куда там! Никакие они не девочки-припевочки. Ощущение, будто в родную студенческую неформальную тусовку вернулся. Хотя даже там девчонки полуголыми по утрам не бегали. Да и гаремных отношений никому не перепадало. Но в остальном в
