Книга Солнце восемь минут назад - Анна Витальевна Малышева

Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51

– Я ни одной минуты так и не думала, – солгала художница.

– Деточка, я просто еще раз хочу подчеркнуть – именно я не сделал бы этого никогда, и не потому, что я такой святой человек. А просто Юра дурил клиентов не без моего участия. Так что могилка у нас была бы на двоих. Я все хожу вокруг да около этой мысли, кто, кто это сделал, кому выгодно? Что я могу точно сказать об этом человеке – он меня не знал. Иначе бы я загремел под фанфары за компанию. Это сделал кто-то очень близкий Юре, и не из нашего с ним круга. Ты молчишь?

– Я думаю, – отрывисто ответила Александра.

– Нам с тобой есть о чем подумать, – согласился Мусахов. – Значит, Максим знал про эти венки и много лет спустя узнал Крола. Я не говорю, что это мог быть он, ни в коем случае. Нужна веская причина, нужен мотив. А мотива я не вижу. Ведь сделать такое – это значит убить. А этот младший сын, которого мне Юра показывал на фотографиях, ты что, знаешь его? Помнится, даже имя назвала? Что с ним сталось?

– С Жорой все в относительном порядке, он здесь, в отеле, вроде сторожа, – отозвалась художница. – Неплохой парень, и перенес многое. Максим мне о нем рассказывал. Жора вроде бы не родной сын покойному Богуславскому, но тот был в связи с его матерью и заботился о нем. Сам Жора считает себя сыном Богуславского, но Максим смеется над этим.

– А где мать этого парня? – осведомился Мусахов.

– Она давно умерла. Максим сказал, что у нее была зависимость… Наркотическая. Жора тоже был болен и находился на грани, но Максим сделал все, чтобы вылечить его. Вложил в это огромные силы и безумные деньги, конечно.

– Редкий случай, – заметил торговец картинами. – Такое и для родного брата не всякий сделает.

– Максим сказал, что он знал Жору еще младенцем и встретил его, когда парень остался один, в плохом окружении, погибал…

Произнеся все это, Александра запнулась. Она вдруг устыдилась сентиментальности объяснений, но Мусахова ничто не смутило.

– Что же, этот Максим сделал доброе дело. Не ища для себя выгоды, как я понимаю!

– Да, скорее, себе в убыток, – заметила Александра. – Столько расходов и хлопот, чтобы вытащить парня из этой трясины… А потом еще его опекать.

– Жора, как я понимаю, в золоте не купается? – спросил Мусахов.

– Нет, с чего бы… – протянула художница. – Жора сам говорит, что полностью принадлежит Максиму, он без него никто. И заметно, кстати, что уважает брата и преклоняется перед ним.

– А как Максим к нему относится? – поинтересовался Мусахов и тут же себя одернул: – Да какая разница, в общем-то! Он спас парня, это уже свидетельствует о многом. И все-таки…

Повисла пауза, которую Александра не решалась нарушить. Наконец, торговец картинами подал голос:

– Все-таки мне покоя не дает то, как исчез Юра. Четверть века с лишним прошло, и никто его не искал. Даже безродных разыскивают, а у него-то семья была! И не одна, как выяснилось.

– Максим только и делал, что искал, – возразила Александра.

– Но в полицию не обращался.

– У меня такое впечатление, что Максим недолюбливает полицию, – заметила художница.

– А полицейские не для любви, они для порядка, – буркнул Мусахов. – Не думал, что изреку такое на старости лет. Ты понимаешь, дико то, что Юра попросту пропал, и концы в воду. Это неправильно. Бывало и такое в моем окружении, пропадали люди, но всегда находились. Или живыми где-то выныривали, или, уж извините, мертвыми. И знаю я все эти истории прекрасно, когда родня боится связываться с властями. Особенно если пропавший был тот еще фрукт. Знаешь, ведь если у пропавшего человека имеются причины скрываться от кредиторов или от полиции, его безвестно отсутствующим не признают. А у Юры причины, конечно, имелись. Но все-таки в конце концов родственники обращаются и в полицию, и в суд, и лет через пять-шесть в права наследства вступают, как после умершего. А тут что? Четверть века – ничего. Этому Максиму что же, наследство после отца получить не интересно?

– Сдается мне, денег у него достаточно, – осторожно предположила Александра. – И с его собственных слов я знаю, что он опасался унаследовать долговые обязательства отца.

– Ну, деньги лишними не бывают, это раз, – возразил Мусахов. – А два – кто его просит принимать наследство, если оно будет состоять из долгов? Но открыть-то завещание, ежели таковое имеется, надо или нет? А открыть его при жизни наследодателя никак невозможно. Таков закон. После кончины – пожалуйста, любой нотариус к вашим услугам, все справки затребует из реестра. А Юра-то официально жив! Даже не безвестно отсутствует, а попросту жив! По всем ревизским сказкам, как у Гоголя в «Мертвых душах». Вот где закавыка, Сашенька. Чего уж твой драгоценный Максим так опасается, что смерть отца скрывает, этого я тебе не скажу, и у него спрашивать не советую. Но что-то там сдохло и сильно смердит!

Александра содрогнулась – на нее словно дохнуло гнилым стылым воздухом недостроенного шале. Она обвела взглядом венки, разложенные на полу и на столе, и внезапно поняла, что не может больше видеть этот романтический пейзаж со сценой охоты. «Пять одинаковых венок. Да, Нина права, в этом есть нечто маниакальное. Как она выразилась? Если одна и та же деталь повторяется от раза к разу, значит, нам что-то рассказывают или о чем-то спрашивают. Максим выяснил, кто убил его отца и как. Остался вопрос – кто его выдал? А если… Если именно этого вопроса не было изначально, потому что Максим знал ответ? Если эти пять венок – рассказ? О себе?»

– Деточка, ты там приуныла? – осведомился Мусахов. – Я тебе испортил настроение? Не слушай меня, старого чайного гриба, я вечно всех подозреваю в худшем. Зато как приятно потом убедиться, что был неправ! Этот твой Максим Юрьевич явно отличный парень. Вон, сводного брата вытащил с того света, а зачем, спрашивается? Может Жора вообще его конкурент в плане наследства? Юра точно собирался обеспечить этого младенца, правда, о завещании ничего не известно.

– Неизвестно, – эхом откликнулась художница. – И узнать, вы говорите, нельзя?

– Только после признания Юры умершим. Сейчас он, как ни жутко звучит, вполне себе жив. Говорю же, это целая процедура, сложная и неприятная. Полиция, суды, время… Много времени. И Максим, судя по всему, в этом процессе не заинтересован.

– А может подать в розыск другой человек? – Александра осторожно коснулась края одной из венок, лежавших на столе. Даже сейчас, без подмалевки и состаренного лакового слоя, венка очень походила на настоящую картину. – Например, вы?

– Господь с тобой, деточка! – В голосе торговца картинами звучал неподдельный испуг. – Да зачем же прошлое ворошить, да еще такое страшное? Ведь там убийство! А вдруг меня за жабры возьмут на старости лет?

– Вот и Максим не желает с этим связываться, – заметила Александра. – А казалось бы, кому, как не ему? Но есть человек, которому в момент исчезновения вашего друга был всего год от роду. Который в любом случае непричастен.

– Этот паренек, – утвердительно произнес Мусахов. – А что же, на правах сына… Кстати, он официально сын Юры? Ты не в курсе, деточка?

– Максим говорит, что нет. А Жора обмолвился, что отец его признал, хотя на его матери не женился.

– Если этот парень у тебя под боком, пусть скажет, что у него там записано в документах, – подвел итоги Мусахов. – Обнимаю тебя, дорогая. Но голосок у тебя что-то расстроенный. Заканчивай уж поскорее эту ерунду и возвращайся в Москву. Как продвигается работа, забыл спросить?

– Согласно технологии, Иван Константинович, – вздохнула Александра. – Скоро пойдут в ход лак и фен, аллилуйя!

Торговец картинами сочувственно зацокал языком:

– Ну, что поделать, в нашей профессии приходится испытать все. А Максиму мой телефончик непременно передай, не терпится познакомиться.

Александра собралась было попрощаться, когда услышала, что за спиной открылась входная дверь. Машинально закончив вызов, она обернулась. На пороге стояла Нина.

– Нашли машину, – без предисловий

Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51