ты! – отмахивается она. – Какая ему бабушка с такими родителями? Ты видела, как они с Демидом друг к другу привязались? Не разлей вода. Будто всю жизнь вместе, - поражается мама вслух. – Такая радость, тьфу-тьфу, хоть бы не сглазить.
- Не сглазишь, - уверенно произношу я.
- А у вас с Демидом что? – шёпотом интересуется она. – Я ж вижу, как он тебя обхаживает. Глаза горят, как у мальчишки, ей-богу.
- Ну да, - сил нет даже, чтобы улыбаться. – Думаю, у нас всё будет хорошо. Надо только обсудить пару моментов.
И желательно как можно скорее.
- Так иди и обсуди, что со мной сидишь, - подначивает меня мама. – Давай, давай! Я чай выпью и спать.
Ухожу из её комнаты, только когда она засыпает. Не хочу, чтобы она истязала себя чувством вины.
На носочках иду по коридору мимо комнаты Кирилла, заглядываю в проём и вижу, как на краю кровати спит сын, а рядом с ним, сидя на полу, спит Демид.
Рядом на полу сложенный пиджак, поверх него детская книга.
Смотрю на них и оторваться не могу. Сердце утопает в нежности. Закусываю губу, чтобы не расплакаться, и ухожу вниз, на кухню, чтобы тоже заварить себе ромашки.
Маме помогла, может, и мне поможет. А то в этом доме уже все кроме меня уснули.
Наливаю в чайник воду, ставлю на огонь.
- Мне кофе.
Демид тихо спустился со второго этажа и стоит, прислонившись к дверному косяку.
Высокий, крепкий, рукава белой рубашки закатаны. Я любуюсь его запястьями. Да и всем остальным – тоже. С ума сойти, и это отец моего сына!
Краси-ивый… У меня из груди помимо воли вырывается рваный выдох. Отворачиваю своё явно покрасневшее лицо к плите.
- Для кофе поздновато. Ты же спал.
- Самое время, - он подходит ко мне со спины и обнимает, пока я как дурочка, сторожу чайник, что вот-вот закипит.
- Кофе так кофе, - сдаюсь я и тянусь к шкафчику, где хранятся кофе и сахар.
- Меня волнует вопрос, - его голос приобретает хриплую ноту. - Отправишь меня спать на диван? Или…
- Или, - перебиваю его, разворачиваюсь и вручаю ему чашку с горячим кофе. – Но для начала нам нужно кое о чём поговорить.
Не знаю, был ли тому виной мой голос, или выражение лица, но Адаров сразу же отставляет чашку в сторону, и ладонью поднимает моё лицо. Так, чтобы я непременно смотрела ему в глаза.
Во взгляде напротив целая вселенная. Галактика, звёзды, кометы... Я совсем сошла по нему с ума. Когда мы так близко, в моей груди будто распускаются цветы.
Не знаю, как по-другому объяснить это тёплое чувство безопасности и защиты, которое внушает мне Демид одним своим присутствием.
Мне страшно оттого, что возможно, как только прозвучит правда, зародившееся между нами тепло испарится.
Быть в его объятиях в эту секунду – настоящая пытка. Он меня обнимает, гладит. Так нежно, что я захлёбываюсь от чувств.
Прикусываю нижнюю губу, понимая, что назад пути нет.
- Прости меня, - говорит это и нежно проводит большим пальцем по щеке.
- За что? – спрашиваю немного удивлённо, потому что тоже хотела начать своё признание именно с этих слова.
- За то, что произошло с нашим сыном, - он прислоняется лбом к моему и наступает пауза. Безмолвная, и в то же время заполненная тысячей несказанных слов. Я знаю, что он волновался за Кирилла не меньше, чем я. - За нечестные пути, которыми я пытался добиться твоего расположения, - тут он лукавит, но я слушаю не перебивая. - И за то, как поступил семь лет назад.
Опускаю голову, прислушиваясь к ощущениям.
Адаров говорит правду. И что ему не свойственно - через извинения. Звучащее искренне.
- Завтра, наверное, снег выпадет, - исподлобья смотрю на него.
- Это потому что я извинился? – звучащая в его голосе улыбка попадает мне прямо в сердце.
- Угу, - киваю и не могу сдержать лёгкого смеха. Но стоит вспомнить, что мне предстоит рассказать ему о беременности, как улыбку тут же сметает с лица. – Мне тоже есть за что извиниться.
Выбираюсь из его объятий и отхожу на шаг. Поворачиваюсь к нему лицом.
- Я не сказала тебе о беременности тогда, потому что боялась. Была молодой, глупой и слишком гордой.
- Тебе ничего не нужно объяснять, - он берёт меня за руку и гладит ладонь. – Правда, не нужно.
- Демид, я… - закрываю глаза и произношу. – Я беременна.
Так страшно распахнуть веки и увидеть его лицо. Реакцию. Это будет шок, непонимание, или всё-таки радость?..
Адаров, который и так меня обнимает, вдруг сгребает меня в объятия, куда более крепкие чем обычно, и поднимает над землёй.
Прийти в себя не успеваю, как он сминает мои губы в поцелуе. И каком…
Я забываю, как дышать. Как стоять на ногах. Всё забываю.
Он друг отстраняется и заглядывает мне в глаза ошалевшим взглядом.
- Нэлли, - он по-новому произносит моё имя. – Я не знаю, как это у тебя получается, но я только рядом с тобой живу в полном смысле этого слова. Спасибо за детей, - его голос снова меняется, я слышу в нём благодарность, заботу, любовь. - За Кирилла и за нового малыша.
- Малышей, - поправляю его.
- Малышей? – он берёт меня за плечи и заглядывает в лицо. – Я не ослышался?
- Не ослышался. У нас будет двойня, - робко признаюсь я.
- Господи, Нэлли, - он бережно кладёт ладонь мне на живот. – Я для тебя всё сделаю, слышишь? Для тебя и для детей. Клянусь.
Его слова звучат словно клятва, или же самое сокровенное признание. И ведь я точно знаю – не лжёт.
Мы проводим несколько минут в тишине, думая каждый о своём и одновременно об одном и том же. Моя голова на его груди, я слушаю, как бьётся его сердце.
Поверить не могу, что рассказала ему правду.
А то, как он отреагировал – не забуду никогда. Не позволю себе забыть. Это счастье, знать, что твой мужчина так же, как и ты, любит ваших детей.
- Всё хорошо? – чередуя вопрос с невесомыми поцелуями, спрашивает он.
- Немного странно себя чувствую.
- Из-за беременности?
- Нет. Скорее дело в том, что в этот
