туалетную комнату. Но он подумал, что если Варвара Андреевна вернётся раньше их и никого здесь не застанет, то, наверное, будет волноваться. Поэтому он остался на месте, дожидаясь начальницу.
Тем временем Тимохин завёл Ашаса в мужской туалет и, приперев его к стене, потребовал:
– Ну-ка, быстро снимай толстовку!
– Александе́р, что вы себе навоображали?! – изумлённо воскликнул тот, вжимаясь спиной в стену и прикрываясь ладонями спереди. – Я вовсе не приветствую разного рода гомосятину и прочие неуставные отношения.
– Потрынди у меня, потрынди, – прорычал внештатник, отпуская его, и, отступив на шаг, стал снимать свою джинсовку. – Если зубы не жалко, можешь ещё поязвить, но тогда не гарантирую, что я не сниму этот свитер с твоего трупа.
– Право слово, не стоит так горячиться, – постарался разрядить обстановку Ашас, бочком пятясь к выходу. – Если вам так холодно, то, пожалуйста, можете взять ещё и мой, пусть вам будет тепло, как на Мальдивах.
Тимохин, злобно матюкнувшись, снова припёр болтуна к стенке и, выхватив нож, приставил остриё к кончику его носа.
– Слушай, больше повторять не буду, – приглушённо пропел он тёмному эмигранту. – Либо ты сейчас же отдаёшь мне свою толстовку и надеваешь мою куртку, либо я за себя не ручаюсь.
Для убедительности он постучал плоской стороной лезвия по носу эмиссара.
– Подчиняюсь вашей убедительности и аргументированности, – сдался Ашас. – Если вы хотите просто обменяться одеждой, то не вижу в этом ничего предосудительного.
Когда обмен состоялся и оба переоделись, Александр подвёл своего клона к зеркалу и посмотрел на их отражения.
– Так, – резко выдохнул он, – твои кандалы под одеждой не видно. Это то, что надо. Осталось только подкрасить рожу.
– Как это – подкрасить?
Вместо ответа Саша достал из поясной сумки тюбики с краской для аквагрима. Два из них он тут же протянул двойнику:
– На, быстро рисуй на морде фингалы. Точно такие же, как у меня.
– Зачем? – ещё больше удивился Ашас, машинально принимая тюбики.
– Делай что говорят!
Сам он тем временем выдавил на пальцы краску телесного цвета и стал замазывать свои собственные синяки и ссадины.
– О-о-оу! – До эмиссара наконец дошёл смысл проделываемых манипуляций. – Кажется, мы накануне великой аферы. Ах, любовь, любовь! На какие только безумства не толкала она род человеческий. Какие великие потрясения и глобальные конфликты порождало это воспеваемое поэтами светлое чувство…
– Кончай трындеть, крась давай!
– Всё-всё, уже приступаю, – поспешил двойник, открывая тюбики. – Только скажите, Александе́р, вы уверены, что сможете таким несложным трюком провести столь проницательную девушку, как Варвара Андреевна?
– Да шут его знает, – ответил тот, не прерывая своей мимикрии. – Попробуем, а там видно будет. Как говорил мой дружбан на охоте: «Видишь, что утка высоко летит, всё равно стреляй. Попадёшь, не попадёшь, там видно будет. Но если не выстрелишь, то однозначно – не попал!»
– Мудро, – поддержал Ашас. – А этот ваш дружбан, он попадал по высоко летящим уткам?
– По уткам нет, – хмуро ответил Тимохин, продолжая замазывать ссадины. – А вот по мне однажды попал, сволочь. И в такое место, что чуть левее, и петь бы мне фальцетом в хоре Валаамского монастыря!
– Ого! – изумился эмиссар. – Наверное, поссорились после этого напрочь?
– Да нет, с чего бы? – снисходительно отмахнулся Александр. – Это же случайно вышло. А до этого он мне жизнь спас. Так что дружим не тужим. – Закончив на такой оптимистичной ноте, он тут же вернул себе грозный вид и сурово поторопил двойника: – Давай красься уже!
Когда Варя вернулась в фойе, вся троица была занята беседой.
– Что обсуждаем? – спросила она, поправляя причёску.
– Да ничего особенного, Варвара Андреевна, – ответил «близнец» в толстовке. – Просто господа Тимохин и Долгоухов… Ой! Простите, Всеволод! Конечно же Долгоруков. Так вот, они сплетничали о своём мужском. В основном конечно же спорили, какой у вас размер бюста.
Блондин при таком откровении уставился на нахала широко распахнутыми глазами. Второй «близнец», в джинсовой куртке, почему-то уставился в пол, ковыряя носком кроссовки ворс ковра. Не обращая на них никакого внимания, внештатник подошёл к девушке и подставил локоток.
– Прошу вас, Варвара Андреевна. Пойдёмте уже в ресторан. А то мы слишком долго стоим на виду у всех. Служащие комплекса начинают подозрительно коситься в нашу сторону.
Лейтенант немного помедлила, пригляделась ко всем трём подчинённым ещё раз, оглядела фойе, немногочисленных посетителей и решилась:
– Что же, идёмте. Но сначала внесём некоторые коррективы. В зал я пойду с Тимохиным.
Она отошла от услужливого кавалера и, остановившись возле его двойника, обратилась к Всеволоду:
– Долгоруков, тебе придётся работать в паре с Ашасом и приглядывать за ним. Не бойся, на нём кандалы. – Но, отметив тревогу внештатника, она залезла в свой чемоданчик, немного повозилась в нём и извлекла на свет небольшой брелок. – А для пущего спокойствия вот пульт активации детонаторов. Нажмёшь эту кнопку, и его по частям будут собирать!
Всеволод с благоговейной осторожностью взял пульт и, преданно взглянув в глаза командирши, торжественно поклялся:
– Я пригляжу за ним. От меня не сбежит и ничего не натворит. Этот взрыватель даже не понадобится.
– Молодец, Долгоруков! – похвалила Варя. – Благодарю за службу.
С этими словами она тронула за плечо стоящего рядом «Тимохина» и направилась в сторону ресторана. Сияя, как начищенная монета, блондин подошёл к «Ашасу» и горящим взглядом проводил свою начальницу до самых дверей зала. Как только они скрылись, Тимохин, изображавший Ашаса, согнал со своего лица доброжелательное и обходительное выражение, заменив его самой зверской мимикой.
Не заметивший этой метаморфозы Долгоруков потянул его в сторону бильярдной. Оказавшись на лестнице, ведущей вниз, к бильярдным залам, Саша сбросил руку напарника, прорычав:
– Ну всё, отвали уже! Хватит меня, как девку, лапать!
Всеволод, до сих пор не разобравшийся, кто в действительности перед ним, решил расставить точки на «i»:
– Послушайте, Ашас. Не вынуждайте меня действовать с вами грубо и жёстко. Мы должны изображать отдыхающих друзей, ну или хотя бы приятелей. Так давайте создавать беззаботное настроение, чтобы нас ни в чём не заподозрили. Так будет лучше и для вас, и для меня.
– Да что вы говорите?! – язвительно ответил напарник. – Я дико извиняюсь за мой моветон, но не пойти ли вам, господин
