зайти утром перед турниром и поспешил в шатёр к барону Делвин-Элидиру, в надежде успеть и ему оказать необходимую помощь.
Боль прошла, и Булатову удалось ненадолго заснуть, после чего он проснулся если не бодрым и отдохнувшим, то, по крайней мере, достаточно восстановившимся, чтоб встать с койки. Одевшись, он заметил, что хотя его больные суставы всё ещё ноют, он может двигать рукой и ходить, почти не припадая на повреждённую ногу.
На улице было светло, приближалась короткая светлая ночь, и он надеялся, что ему всё-таки удастся выспаться перед вторым днём турнира. Однако слова барона Делвин-Элидира убедили его в том, что ему следует принять приглашение короля. Потому, он снова застегнул на талии золотой пояс, пожалованный королём, и вместе с друзьями отправился на пир.
Для этого был предназначен большой шатёр, покрытый белыми и золотыми полосами шёлка, над которым на высоком флагштоке развевалось королевское жёлтое знамя, украшенное красным крестом и синими орлами по углам. Возле входа стояли пажи, придерживая полог, а также главный привратник барон фон Вебер, который, подобно святому Петру у врат рая, решал, кто достоин попасть внутрь, а кому следует отправиться в город, пока ещё в тавернах можно найти свободные столы.
Неподалёку в окружении своих друзей стоял барон Делвин-Элидир. Взглянув на него, Булатов снова поразился его умению скрывать выпавшие на его долю испытания. Облачённый в изысканный камзол из полосатой узорчатой парчи, с драгоценным поясом на талии, молодой барон выглядел свежим и оживлённым. Разве что намётанный глаз мог заметить некоторую бледность на его смуглом лице, да лёгкие тени вокруг глаз. Увидев гвардейцев и Хока, он приветливо поманил их к себе и представил своим друзьям. Бароны, хоть среди них и были пострадавшие от копья Булатова на турнире, встретили их радушно, не упустив возможности высказать несколько комплементов победителю.
— Признаться, я был поражён, когда вы с такой лёгкостью выбили меня из седла, — улыбнулся Ренар-Амоди. — И даже решил, что сам допустил оплошность. Но когда следом за мной в пыль полетел де Морен, я понял, что теперь у нас появился серьёзный противник, который не даст нам расслабиться.
— Сильный противник — это благо для рыцаря, — улыбнулся де Морен. — Значит, есть, у кого учиться и к чему стремиться.
— Отлично сказано, Тристан, — кивнул Аллар. — Мне не удалось в этот раз померяться с вами силой, кавалер, но я буду ждать своего шанса.
— К вашим услугам, ваша светлость, — поклонился Булатов. — Только дайте чуть передохнуть. Такие испытания выпадают мне не так уж часто.
— Разве в вашем ордене не практикуются турниры? — полюбопытствовал Делвин-Элидир.
— Что-то вроде турниров, но не таких. А моя служба и вовсе не связана с подобными упражнениями. Это скорее увлечение, чем работа.
— Страшно подумать, что у вас есть кто-то, для кого это является работой, — заметил де Морен. — Неужели они сильнее вас?
— Есть один, но он…
— Он предпочёл следовать иным путём, — поспешно договорил за него Карнач. — А мои гвардейцы более сильны в рукопашном пешем бою, чем конных состязаниях.
— Надеюсь, завтра вы нам это докажете, — рассмеялся Ренар-Амоди.
— Что ж, — де Морен обернулся и посмотрел в сторону шатра. — Думаю, что нам пора занимать места за столом. К сожалению, мы окажемся далеко друг от друга, но я надеюсь, что ещё сможем встретиться и поговорить.
Они двинулись к шатру и были беспрепятственно допущены строгим привратником. В шатре их ожидали пажи, которые, действительно, развели их в разные стороны. Гвардейцам достались места в конце стола, капитана и Хока посадили ближе к центру, а баронов торжественно препроводили за стол возле помоста, где торцом был поставлен ещё один широкий стол, за который садились приближённые короля. Именно туда и отвели Булатова и Делвин-Элидира.
Не успели они сесть, как все поднялись, приветствуя правителя Сен-Марко. Он вошёл, ведя под руку сияющую от счастья королеву турнира. Усадив её рядом с собой, он сел на трон, стоявший во главе стола. По правую руку от него сел сумрачный принц Жоан, расстроенный своей неудачей на турнире. Рядом с ним посадили Булатова и Делвин-Элидира, а по другую сторону стола оказались виконт Монтре и сенешаль. Кроме них за столом были граф Раймунд, барон де Сансер, маркиз Вайолет, граф де Монфор и ещё несколько высокопоставленных придворных, чьё общество было разбавлено пятью молодыми красивыми дамами, старательно скрывавшими свою неприязнь к новой избраннице короля, и мило улыбались всем подряд.
Таким образом, на помосте образовалось своё общество, в то время как остальные пирующие внизу были предоставлены самим себе и всё же с нетерпением прислушивались, готовые внимать словам короля.
Присмотревшись к нему поближе, Булатов вынужден был признать, что Ричард действительно очень красив, при этом его красота была брутальной и достойной восхищения не только женщин, но и воинов. Потому влюблённые взгляды, которые бросали на него дамы, скорее всего, были искренними. К тому же он обладал редкой харизмой, вёл себя просто и раскрепощённо, говорил прямо и с известной долей юмора. Увидев его так близко, сложно было не поддаться его обаянию, но вскоре Юрий заметил, что это обаяние больше действует именно на дам и тех, кто сидел внизу. Видимо, сидевшие за этим столом слишком хорошо знали короля, чтоб быть обманутыми его привлекательным имиджем.
Тем временем король объявил начало пира и сам провозгласил первый тост за королеву турнира, прекрасную леди Ровену Кутберт, демонстрируя при этом надетый на его руку полученный от неё приз — ожерелье из серебра с вставками, украшенными речным жемчугом. Она мило зарделась, и тут же вперёд вышел менестрель и спел коротенькую наспех сочинённую по готовым лекалам балладу в её честь. После король взглянул на Булатова и поднял тост за подлинного победителя турнира, который недавно появившись в Сен-Марко, уже прославил своё имя и гвардию короля этой блестящей победой. Булатов с поклоном принял тост, после чего, поймав выразительный взгляд Делвин-Элидира, просил позволения поднять чашу за короля, хозяина турнира и его победителя. Говорил он складно, поскольку уже участвовал в подобных пирах на Алкоре, и его тост также был принят Ричардом благосклонно.
Судя по всему, на этом официальная часть мероприятия была закончена, и все занялись своими разговорами и поглощением вина и разнообразных яств, которые неустанно подносили слуги. Монтре любезничал с сидевшей рядом с ним дамой, а потом перевёл взгляд на Айолина и громко проговорил:
— Жаль, барон, что вы не привезли в Сен-Марко свою юную супругу. Она была бы настоящим украшением этого пира.
— Наши женщины, виконт, не разъезжают по пирам, а сидят дома, занимаются
