силы, всю энергию и дыхание – без остатка.
Он снова был со своей семьей. И пусть Кира не гнала его только потому, что, похоже, испытывала безразличие ко всему вокруг, он все же радовался возможности быть рядом. Видеть ее, говорить с ней – пусть даже безответно, и просто кормить ее с ложечки, как ребенка…
Он даже смирился с присутствием Кости в их доме и жизни. Потому что понимал: Кире он нужен. Кире очень нужны сейчас все, кто ее любит, пусть даже она сама ничего не могла дать в ответ.
А он ведь любил ее. Да, наделал ошибок. Да, был эгоистом. Да, предал в погоне за какой-то неясной мечтой…
Но теперь с каждым днем все четче понимал: ее одну он любил всю жизнь. И той одной вспышки страсти было достаточно, чтобы вновь поверить в то, что все у них наладится, все еще может быть хорошо…
Что они нужны друг другу. И не потому, что у них дети и общие обязанности, а потому что внутри еще что-то теплится, бьется, отзывается…
Но то, что он посчитал спасением, оказалось в итоге началом конца.
Проглотив горечь, рожденную этими болезненными размышлениями, он веселым голосом поинтересовался у дочери:
– Ну что, стрекоза, как дела в садике?
– Хорошо, – кивнула с деловым видом Олька. – Саша мне сегодня кольцо подарил.
Он невольно обернулся к ней с округлившимися глазами.
– Какой еще Саша?
– Жених мой, – ответила дочь с самым серьезным видом. – Мы поженимся, когда вырастем.
От таких новостей Леша едва не свел близкое знакомство с фонарным столбом, отрулив буквально в последний момент.
Выругавшись про себя, строго произнес вслух:
– А я почему не в курсе? Надо будет с ним познакомиться.
– А ты и не спрашивал, – пожала плечами Олька. – Его в последнее время пораньше забирают. Он теперь хоккеем в новой школе занимается.
– Вот как… – пробормотал в ответ.
Поток новой информации был слишком травмирующим для сознания Леши: какой-то Саша-хоккеист, свадьба, кольца…
А ему, отцу, даже ничего не сообщили!
Резкий телефонный звонок прервал поток его возмущенных мыслей. Звонил Никита. Леша поначалу сбросил звонок, но друг набрал еще раз, затем еще, и еще…
Стало ясно: случилось что-то очень серьезное.
– Алло? – ответил, поставив звонок на громкую связь – иначе за рулем было никак.
И это было чудовищной ошибкой.
– Белозеров, немедленно приезжай в офис, – выпалил друг таким тоном, что сомнений не возникало: отрицательный ответ не принимается.
– В чем дело? Я сейчас не могу…
– Мне плевать, можешь ты или нет. Приезжай!
– Да что случилось-то там у вас? Мне надо отвезти детей домой…
– Приезжай. Сейчас. Же, – отчеканил Ник. – Тут пришла какая-то девица, орет, ревет и истерит. Требует, чтобы ты приехал. Мы вызвали охрану, а она влезла на подоконник и грозит выброситься в окно… Так что бросай все и едь сюда! Успокой свою ненормальную!
По спине Леши пробежал мороз. Что все это значило? Неужели Мила?..
Дети на заднем сидении притихли, явно впечатленные всем услышанным. Только этого ему и не хватало!
– Надо на работу заехать, – проговорил обескураженно. – Там… проблемы.
– Мы даже слышали, какие, – с презрением фыркнул Кирилл.
Ответить на это Леше было попросту нечего.
***
Буквально через десять минут он уже был на месте. Детей предусмотрительно оставил в незапертой машине, строго предупредив, чтобы никуда не уходили…
Чего ждать от Милы – даже не представлял. Но точно знал, что детям всего этого ни видеть, ни слышать – не надо…
Он поднялся на этаж, который занимала их фирма, едва успел войти в свою приемную, как ему открылась вся картина маслом…
Столпившиеся вокруг люди, фигура Милы на фоне открытого окна…
Едва завидев его, бывшая любовница живо спрыгнула пол – с поразительной прытью для той, которая нацепила на себя десятисантиметровые каблуки.
Толпа перед ней расступилась, и Мила беспрепятственно кинулась к нему на шею, впечатавшись всеми своими впечатляющими формами и, заревев во всю дурь, выдала:
– Львеночек, как хорошо, что ты пришел! Я не знала, где тебя искать! А у меня для тебя очень важные новости! Я беременна, любимый!
Глава 49
Прошла всего пара секунд прежде, чем он сумел прийти в себя, сориентироваться, предпринять какие-либо действия. Но и этих крох времени было достаточно, чтобы все, сказанное Милой, возымело эффект разорвавшейся бомбы.
Мгновение тишины – а потом мир вокруг взорвался миллионом звуков. Люди шептались, смеялись, галдели…
Схватив Милу за руку, он упрямо пошел сквозь гул чужих голосов и насмешек, любопытных, алчных до скандалов, взглядов…
А у самого словно земля из-под ног уходила.
Буквально зашвырнув бывшую любовницу в кабинет, он с грохотом захлопнула за собой дверь, желая заглушить окружавший его шум, и коротко, резко потребовал ответа:
– Что все это значит?
Мила схватилась за спинку кресла, словно рисковала в любой момент грохнуться в обморок от его с ней обращения, и, наивно похлопав глазами, выдала:
– Это значит, что у нас будет ребеночек… правда, это прекрасно, любимый?
Он прикрыл глаза, борясь с желанием, которое возникло у него первый раз за всю жизнь: ударить женщину.
– Это невозможно, – отчеканил не своим, каким-то металлическим голосом. – Я всегда предохранялся.
Мила только плечами пожала:
– Но так бывает… ты не рад, Львеночек?
С его губ сорвалось нечто и впрямь похожее на рычание. Ну не могла же она это говорить и в самом деле серьезно?
Тому, кто ясно дал ей понять – все кончено.
– Я – не рад. И тебе радоваться не советую.
Она снова заморгала – быстро-быстро, то ли имитируя слезы, то ли отгоняя мух. Хотя единственной навязчивой мухой в этом помещении была сейчас она сама.
– Конечно, я рада! Это же наш ребеночек! А главное – я наконец нашла тебя!
Она снова попыталась броситься ему на шею, но он увернулся, выставил вперед руки, мешая ей прикоснуться.
– Ты меня опозорила. Как ты вообще додумалась сюда прийти?!
– А что еще мне было делать?!
Мила вдруг всхлипнула. Если бы не испытывал сейчас к ней столько отторжения, отвращения, почти ненависти – мог бы даже повестись на этот жалобный звук…
– Твой номер, который ты мне дал, был отключен! Я приходила домой, но тебя там не было! Ждала у подъезда, но ты даже не появлялся…
Странное подозрение заставило его вглядеться в нее внимательнее. Спросить…
– И как давно ты узнала о том, что беременна?
На ее лице проступила растерянность, словно этого вопроса она совсем не ожидала.
– Недавно…
– Конкретнее!
– Ну, наверно, неделю назад!
Он чувствовал: она лжет. Не знал
