— О, вы много знаете, оказывается. А все простачком прикидываетесь.
— Мне еще знакомо слово Аласио.
— Аласио — это маленький курортный городок. Если вы так много знаете, то я могу колоться с чистой совестью. Я грамотно выражаюсь?
— Вполне. Но должен сказать, что колоться с чистой совестью ты можешь независимо от моих познаний. Два трупа, которые лежат сейчас в морозильной камере морга, дают тебе такое право, — Пафнутьев сознательно произнес страшноватые подробности, поскольку знал, что частенько слово «смерть» не производит на людей большого впечатления, оно кажется каким-то отстраненным, люди часто не представляют, что именно стоит за этим словом, оно стало почти философским термином. И он, кажется, добился своего — Оля чуть заметно побледнела, нервно загасила сигарету, подняла к нему лицо, на котором уже не было кривоватой ухмылки.
— Аласио, — опять произнес Пафнутьев. — Там что у Пахомовой? Квартира, фирма, гостиница?
— И то, и другое, и третье. Есть там у нее квартира с окнами на море, в ней частенько живет какой-то ее знакомый. Достаточно пожилой человек. Но с ним она ведет себя... По-женски. Вы понимаете, о чем речь?
— Нет.
— Улыбки, касания, красное вино на набережной, чоканье бокалами, глядя друг другу в глаза... Все эти милые подробности вам о чем-то говорят?
— Да. Этот мужик... Густые, чуть вьющиеся волосы с проседью?
— Вы и его знаете?
— Крупное лицо? Его можно назвать мордатым?
— Можно, — усмехнулась Оля. — Пахомова называет его Ваней.
— А по паспорту он Иван Иванович Сысцов, — негромко добавил Пафнутьев. — Теперь фирма... Ты сказала, что у нее есть там какая-то фирма?
— Мне так кажется... Мы ездили на громадном туристическом автобусе, «Мерседес», между прочим. Водителя зовут Массимо. Максим по-нашему. Он водитель и владелец этого автобуса. Переезды иногда бывали долгие, сотни километров, мы останавливались, разминались, перекусывали и, конечно, фотографировались. На снимках вы можете увидеть и меня, и Пахомову, она обычно всегда нас сопровождает, и Массимо, и вашего приятеля Ивана Ивановича... А если возьмете хорошее увеличительное стекло, то кто знает, может быть, сможете различить и номер автобуса. Это вам интересно?
— Ты очень умная женщина, — серьезно сказал Пафнутьев.
— Это не главное мое достоинство.
— Я говорю о тех достоинствах, в которых уже успел убедиться.
— Может быть, вы захотите удостовериться и в главном моем достоинстве? — усмехнулась Оля.
— Чуть попозже, — невозмутимо ответил Пафнутьев. — Ты мне подаришь такой снимок?
— А почему бы и нет! — Оля не спросила, она негромко воскликнула, утверждающе воскликнула, но Пафнутьев решил закрепить этот маленький успех.
— Спасибо, — сказал он. — Буду очень признателен.
— Надеюсь, — закрепила свой маленький успех и Оля.
— Теперь гостиница.
— "Верона" — так она называется. Кажется, что-то с Шекспиром связано.
— Ты еще и начитанная! — восхищенно воскликнул Пафнутьев.
— Ничуть. Там портрет его висит, маленький бюстик в вестибюле. Насмотрелись и на то и на другое. Повысила культурный уровень. Так что я теперь знаю, где Ромео и Джульетта тусовались. Кстати, у них тоже кончилось не слишком хорошо. Но вы, наверное, об этом слышали.
— Приходилось, — кивнул Пафнутьев. — Скажи, Оля... Почему именно Аласио?
— Понятия не имею. Скорее всего, у Массимо там какой-то бизнес. Вполне возможно, что и гостиница принадлежит ему. Как-то уж по-хозяйски он себя там вел. Знаете, это сразу чувствуется, есть какая-то неуловимая разница в поведении — гость и хозяин. Гость может хамить, требовать, бить посуду, но при этом все понимают — гость. Потому и хамит. А хозяин вроде и прислуживает, но все видят — хозяин. Там штору поправит, там бумажку с пола поднимет.
— На этом роль Массимо заканчивалась?
— На этом его роль только начиналась.
— Это как? — не понял Пафнутьев.
— Сутенер. Если вам это слово не нравится, назовите его диспетчером. Принимает заказы на девочек, развозит, привозит после выполнения задания... Вы понимаете, о каком задании речь?
— Догадываюсь.
— Опять же и себя не забывает.
— В каком смысле?
— Половой гигант. Перещупал всех наших девочек, включая ту же Пахомову. Пока с ним собеседование не пройдешь, с места не сдвинешься. Вернешься ни с чем. Еще и долги потом отрабатывать приходится, но уже на местном, здешнем материале. Вы меня понимаете?
— Думаю, что да. Как ты оказалась у Пахомовой дома?
— Время от времени она берет кого-либо из девочек в качестве даровой прислуги. Квартира громадная, две трехкомнатные в одну соединены, работы хватает. Когда вы появились, как раз моя очередь подошла. Кому-то из нас повезло, — усмехнулась Оля. — Может быть, даже обоим. А, Павел Николаевич?
— Вполне возможно, — согласился Пафнутьев.
В этот момент зазвонил телефон.
Оказалось — Худолей.
— Паша! — закричал он обрадованно. — Жив?!
— Местами.
— А я звоню домой — нет тебя, думаю, может, вернулся к Халандовскому — тоже пусто. Мелькнула мыслишка — неужто на службе? Точно.
— Сидим вот, беседуем. С Олей.
— О! Я некстати?
— Да нет, ничего... Есть новости?
— Есть, Паша.
— У меня тоже.
— Тогда я мчусь к тебе?
— Встретимся утром. У меня еще маленькое мероприятие. Ты будешь лишним. Я сегодня очень занят. Ну просто очень.
— Паша! Неужели?! И тебя, оказывается, жизнь может пробрать до костей?
— Почему же до костей? В таких случаях кости ни при чем.
— Виноват, Паша! Виноват! — И Худолей отключил мобильник.
— О вас могут подумать что угодно, — заметила с улыбкой Оля. — Обычно в таких случаях думают худшее.
— Знаешь, Оля, в таких случаях худшие мысли и лучшие — это одни и те же. А что касается, кто чего подумает... Я уже это проехал. Наверное, ты тоже.
— Еще нет, Павел Николаевич. Здесь, в городе — да. Но что касается Пятихаток... О! Мне далеко не безразлична людская молва.
— Это правильно, — сказал Пафнутьев. — Теперь вот что, Оля... Едем к тебе домой.
— А здесь не найдется подходящего местечка?
— Найдется. И не одно. Но чуть попозже. Снимки нужны, Оля. Снимки, о которых ты недавно говорила. Вся ваша компания на фоне роскошного автобуса марки «Мерседес». Ты не передумала? Не дрогнула?
— Два трупа на кону.
