Поговорим. — Кивнул бизнесмен и сел в кресло напротив.
— Я была с лордом Рамусом. Когда летала в отпуск на Марс.
Слышать, что у Маши был кто-то кроме него, Антону было неприятно. Но он понимал, что и у девушки, и у него самого было прошлое. И сейчас это никакого значения не имело.
— Я знаю.
— Скорее всего, ребенок от Рамуса. Я не хочу тебя обманывать. Ничего серьезного между нами не было. Временное помутнение, не больше. Но ты не обязан вешать на себя чужого ребенка.
Она прикрыла глаза и стала похожа на средневековую девицу, вывалившую все свои прегрешения на голову священника.
— Я люблю тебя. — Зачем-то сообщил Антон.
Слова были сказаны не вовремя, и не к месту. Мужчина это понимал, но потребность их произнести была сильнее разума. Маша удивленно подняла глаза.
— Это мой ребенок. — Еще раз шокировал Машу Стольный, пока та не опомнилась. — Даже если каким-то чудом окажется, что отец лорд Рамус, а этого не может быть, я все равно буду любить этого малыша как своего. И тебя.
— Почему ты так уверен?
— Как давно у тебя появились эти пятна? — Мужчина протянул руку и осторожно провел рукой по гладкой коже.
— Несколько дней назад.
— После того, как мы ночевали здесь? — Он бросил короткий взгляд на диван и девушка трогательно покраснела.
— Через несколько дней.
— У Марсианок пятна проявляются на третий или четвертый день, после зачатия. Если бы ребенок был лорда Рамуса, они появились бы раньше. — Девушка всхлипнула и облегченно выдохнула.
Она вспомнила, что медсестра говорила о маленьком сроке беременности. Но не думала о том, что настолько он может быть маленьким. А Лире, про эту особенность ей ничего не рассказала.
— И еще, я был в клинике, где ты наблюдаешься.
— Как ты узнал? — Она не знала, как реагировать на слова Антона.
Маше одновременно хотелось смеяться от счастья и залепить ему пощечину. Поэтому она решила сначала выслушать начальника.
— Проследил за тобой. В тот вечер, когда ты ходила на обследование.
— Ты сказал, что встречался с отцом.
— Технически, я не соврал. Роберт Стольный управляет клиникой, в которой тебя обследовали.
Маша
— Твой отец мог ошибиться.
Не знаю, зачем я это сказала. Антон кивнул. Его выражение лица за все время разговора не менялось. Мне сложно было понять, что он чувствует. Говорит правду, что любит. Или просто берет ответственность за потенциально его ребенка. Первая эйфория от слов мужчины прошла.
— Мог. — Он выдохнул и потер лицо ладонями. — Это не имеет значения. Ты моя женщина, это мой ребенок. Такой ответ тебя устраивает?
Многие на моем месте начали бы вопить от радости, плакать, улыбаться. Я постаралась эти эмоции скрыть. Напомнила себе, что с Антоном мы знакомы совсем недолго. И фактически никто никому ничем не обязан. Любовь… Слышать это было удивительно. Я даже мечтать боялась это от Антона. Не думала, что такое возможно. Но поверить в искренность, было страшно. Хоть и очень хотелось. Потому что то, что я испытывала сама, тоже было похоже на любовь.
— Я тороплюсь? — Видимо, мое молчание было более красноречивым, чем я думала.
— Мы знакомы неделю.
— Это ничего не меняет. — Антон нахмурился. — Это мой ребенок. Нравится тебе это, или нет.
В голосе мужчины появились стальные нотки. Видимо, именно они пугали страдальца Калинина, когда тот бледный как мертвец выходил из кабинета Антона. И раздражали Бриля. Наш Казначей часто ворчал, после общих собраний. Говорил, что на следующий день рождения преподнесет господину Стольному точилку для ножей. Чтобы голос не тупился. Пара таких точилок даже была отложена на всякий случай в магазине элитной кухонной утвари.
— Я не шучу.
Я тоже должна была испугаться. Только вместо испуга по телу прокатилась волна непонятного тепла, смешанного с удовольствием и какой-то трогательной заботой. Такое я испытывала впервые. Это было так неожиданно, так странно, что ругаться или устраивать скандал сразу расхотелось.
— Давай не будем торопить события. — Постаралась, чтобы голос звучал как можно мягче. Не потому, что я боялась Стольного, а потому что хотела, чтобы он почувствовал то же, что и я. — Это слишком неожиданно и для меня, и для тебя. Мы не планировали этого ребенка. И…
— Подумай, прежде чем это сказать. — Антон злился. Глаза потемнели, брови сошлись у переносицы, зубы сжались.
— И ты не обязан отвечать за это. — Мужчина скрипнул зубами. Он ничего не произнес, но я почувствовала в воздухе что-то похожее на страх. — Антон, — выдохнула и положила руки на колени. — Я приняла решение оставить своего малыша. Я не буду от тебя ничего требовать. Не буду ходить в суды, давать интервью прессе, и как-то пытаться опорочить твою репутацию. Я не хочу, чтобы ты был со мной только из-за долга. С ре…
— Молчи. — Он встал и закрыл мне рот ладонью. От кожи пахло мятой и чем-то прохладным. — Мы не будем торопиться. Но не потому, что твои домыслы правда, а потому, что я не хочу, чтобы ты волновалась больше положенного. Поняла?
— Угу. — На лицо полезла самая глупая улыбка, на которую я только была способна.
— Я люблю тебя. И нашего ребенка. И будь добра, не говорить больше глупостей.
Антон шумно выдохнул. Через минуту я уже сидела у него на коленях, уткнувшись носом в широкую грудь.
— Ты какую свадьбу хочешь?
— Ты обещал не торопить события.
— Ладно. — Антон шумно вдохнул воздух рядом с макушкой. — Спать сегодня ты тоже хочешь дома?
— Да.
— Хорошо. Тогда переночуем у тебя.
Ротмер
Домой добирались молча. Про встречу Рамус забыл. Отменил только тогда, когда ЛТС уже набрал нужную высоту и встроился в поток магистрали. Лорда переполняла злость. Он знал, чувствовал, что Маша его мея. Но ее реакция говорила об обратном. Ведьма казалась спокойной, холодной, безразличной. Даже появление Санры не выбило ее из колеи. А то, что она была женой Стольного, ни в какие ворота не лезла. Точнее то, что он назвал ее своей женой перед советом директоров и будущими партнерами.
Рамус проверил, Антон Стольный никогда не был женат. Более того, он совсем недавно расстался со своей любовницей и подал на ту в суд за клевету. А значил, с Машей они не так давно. Марсианин был уверен, что там, в Храме, девушка не была связана никакими отношениями. Он бы почувствовал.
Лорд потер пальцами подбородок и
