Седой, ускорив шаг, нагнал Сардельку и спросил:
– Слышь, военный, тебя чего Сарделькой-то прозвали? Из-за телосложения, что ль?
– Да нет! – ответил солдат. – Это от имени и фамилии. Зовут меня Сары, а фамилия – Делиев. Вот и получился Сарделька. Да я не обижаюсь, у нас у всех прозвища есть.
– А как же вашего старлея окрестили?
– Не-а, Юрий Ивановича мы уважаем. У него прозвище Панфилыч. Хотя иногда, если кого-то накажет – по справедливости, конечно, – то называем Пан Филимон…
Впереди показалась рваная рана земли – ущелье, и Сарделька, обернувшись к Седому, сказал:
– Чтобы обойти наши мины, нам придется идти по карнизу. Но только он до дна ущелья не доходит, обрывается. Там метров пять-шесть высоты. Придется по веревке спускаться.
– Ничего, Сары, – спокойно ответил Старый. – Нам не впервой. Спустимся.
Пройдя с километр по широкому карнизу, разведчики вышли к обрыву, резкому, как будто кусок каменной породы кто-то обрезал огромным ножом.
Ущелье в зимнем снегопаде выглядело зловеще. Разлом в горах образовался, видимо, при сильном землетрясении, порвав скалы, как кусок крепкой бумаги. Мокрые от снега отвесные стены ущелья были мрачно-черного цвета, сплошь изрезанные рваными трещинами. Огромные валуны устилали его дно, засыпанное на полметра снегом. Ветер в узкой теснине, изобилующей резкими поворотами рельефа, завывал так, что волосы шевелились на головах разведчиков. Стихия буйствовала…
Разведчики быстро спустились вниз, и здесь началось то священнодействие, которое они называют работой. Сарделька показал минное поле пограничников, оканчивающееся метров за пятьдесят до того места, где разведчики спустились в ущелье. Саперы разместили свето-шумовые заряды с таким расчетом, чтобы деморализовать основную часть отряда боевиков, когда он полностью втянется в ущелье. Каждый разведчик знал свою задачу, поэтому на месте Седой только развел засады по им же выбранным позициям. Ему же пришлось в буквальном смысле слова заметать все следы, оставленные разведчиками в глубоком снегу. Осмотрев ущелье после того, как все разведчики заняли свои позиции, и убедившись, что ничто не свидетельствует о присутствии в ущелье разведгруппы, Седой занял свое место на возвышении, откуда вход в ущелье просматривался, насколько позволял снегопад.
Вскоре тихонько пискнул тональный вызов рации, и в наушнике раздался искаженный электроникой голос Панфилова:
– «Каскад» – я «Граница». Гости пожаловали. Количество тридцать шесть. Как понял, «Каскад»?
– Понял тебя, «Граница». Тридцать шесть. Ожидалось поменьше…
– Твой гость в черной «Аляске» и таких же штанах. У него простые очки, то есть не «консервы», как у всех, а очки с диоптриями. И большой черный рюкзак. Портфеля нету. Как понял, «Каскад»?
– Понял, «Граница», понял! Вот за эту информацию объявляю тебе благодарность. Теперь все – режим радиомолчания до окончания операции. Выключайся, «Граница». Конец связи.
Переговоры слышали все разведчики, и не было смысла что-то дублировать. Все знали, что и как делать, поэтому все рации были тут же выключены.
Началось томительное ожидание, во время которого сердце в груди как бы замирает, члены расслабляются, мозг отключается – чтобы в нужный момент все это под воздействием ударной порции адреналина резко включилось в работу и уже на полном автоматизме действий позволило разведчику выполнить поставленную перед ним задачу.
Только ветер теперь бесновался в каменном мешке, швыряя заряды снега на мокрые камни, да ручеек, берущий свое начало из родника в вершине горловины, усиленно боролся с тоннами снега, пытающегося задавить его своей массой. Ручеек сперва поддавался, уходя в снежный заряд и растворяясь в нем, но, быстро набравшись сил, размывал снег и неспешно бежал дальше, тихонько журча…
Снег повалил еще сильнее; видимо, с северо-запада шел более мощный циклон. Ветер свистел в узких каменных лабиринтах, закручивая смерчи на открытых пространствах. Взбитый резким порывистым ветром снег перемещался теперь в воздухе сплошной стеной. Видимость сократилась до пяти метров, а услышать противника – нечего было и мечтать.
– Слышь, Сары, – Седой повернулся к пограничнику, который все это время находился рядом с ним. – Если я начну передвигаться, ты не дергайся. Здесь хорошее место, здесь тебя не достанут. Ну, конечно, если увидишь, что кому-то из наших нужна помощь – стреляй. Но не покидай эту позицию, веди огонь отсюда. Понял?
Сарделька, напряженный и собранный, только кивнул в ответ головой…
Седой, позиция которого располагалась примерно в центре засадной линии, хотел уже было подняться повыше, чтобы улучшить обзор. Потому что по дну ущелья металась уже не поземка, а густые клубы снежных зарядов в рост человека. Он опасался, что не увидит в такой снежной заверти «духов», если они будут идти, пригнувшись, сопротивляясь ветру, который по дну ущелья дул им во встречном направлении. Привстав из-за своего укрытия, он неожиданно увидел передовую группу «духов», которая уже поравнялась с ним, миновав передовые посты. Не сработали и свето-шумовые заряды, да и эффективность их в такой снежной пелене была бы близка к нулю. Беспокоило другое. Заметили ли его бойцы передвижение «духов» или отряд прошел мимо передовых постов незамеченным?
«Все равно, – подумал Седой, – ситуацию уже не изменить. Нужно ждать посланника «Братьев-мусульман» и брать его живьем». Эту задачу он изначально возложил на себя, потому что пленение кассира террористов и было главной целью разведгруппы.
Дозор боевиков скрылся за поворотом ущелья, а внизу прямо перед позицией Седого показалась пятерка «духов», которые шли, тесно окружив бородатого дядю, одетого в белый армейский полушубок с высоко поднятым воротником. На его голове красовалась высокая папаха, сшитая из очень мелкого каракуля редкостного нежно-палевого окраса. Не было никаких сомнений, что этот дядя и есть командир отряда гелаевцев. Его должны были брать Батон, Кум и Калмычок. Едва Седой успел об этом подумать, как боевики-телохранители почти одновременно повалились, исчезнув в клубах поземки, а не успевший даже сообразить, что происходит, командир отряда, подхваченный под руки Кумом и Калмычком, был вздернут на большой валун, за которым и исчез, не издав ни звука…
Седой облегченно вздохнул. Но, как показали дальнейшие события, успокоился он рановато…
В снежной мгле показалась следующая группа «духов». И их было много – не менее двадцати стволов. Они также шли, низко пригнув головы, пряча лица от пронизывающего встречного ветра. В середине группы шел, ежеминутно протирая от снега линзы очков, человек в черной «Аляске», с огромным черным рюкзаком за плечами. Видно было, что он на пределе, так как его болтало ветром из стороны в сторону, и он постоянно натыкался на своих провожатых.
Седой выложил на мешочек с песком, который постоянно носил с собой, ствол бесшумной ВСС, которую он любовно называл «винтом», и приготовился к стрельбе. Как только «Аляска» прошла мимо его позиции, он открыл огонь, выбирая тех боевиков, что шли позади посланника, начиная с последнего. Убрав шестерых и расчистив тыл группы, он начал спуск, чтобы уже внизу с помощью группы Кума покончить с остальными и завершить операцию.
