вещи в тентованный кузов машины и сам ловко в него запрыгнул. Машина тронулась…
«Я же 2 года был рядом с ним, а не догадался, что я не один такой…» — подумал, глядя на уезжающую машину Никита.
— Вот такие дела, брат! Ты уж нас извини, младший сержант, что вот так обошлись… Главное, за «выкормыша» — прости. — виновато произнес младший лейтенант, глядя на Серегу в форме и со всеми регалиями — капитан Стрижов ухитрился не только привести форму в порядок, но и сделать, чтоб все было «по уставу».
Рядом с ним стоял старшина, с уважением смотрел на нашивки «за ранение» и награды.
— Да ладно, я понимаю, сам виноват… Прифронтовая полоса, бродяга, который не знает, что как называется, а у самого форма в вещмешке. Меня тут из-за формы чуть не грохнули…
— Да ладно! — Удивился младший лейтенант. — На «птичку» нарвался? Тут ориентировка пришла на мальчишек — диверсантов, что немцы обучили и к нам в тыл забросили. Еще трое бродят… Самый опасный у них «Кукушонок», таких дел наворотил…
— Товарищ младший лейтенант, из города приехала Петрова Марья Петровна приехала, с последними известиями…
— Пусть проходит… Локтев! — позвал младший лейтенант. — Покорми «младшого». А ты, — сказал он Серёжке. — Форму больше не снимай. Да и не годится такие награды в вещевом мешке держать!
Не успел Серый выйти, как в комнату быстро вошла Петровна с последними известиями и застыла, выпучив глаза с открытым ртом, указывая на Серегу пальцем. Посмотрела на лейтенантика, на старшину и выдала:
— Так тебя ж сегодня убили и в канаве нашли!? …
…Серёжку чуть не раздавили в своих объятьях майор Смирнов и старшина Овчаренко, аж косточки трещали, а Серега… верещал от счастья!
Стоял тёплый майский денёк. Фронт стабилизировался. Наши отдыхали, готовились к наступлению, чтоб очистить территорию Родины от фашистов. Серёжка даже и не догадывался, что майор Смирнов еле-еле уговорил командование дивизии оставить не отправлять его обратно в тыл, в суворовское училище. Командир разведчиков поклялся всем, начиная от бога и заканчивая жизнью, что больше не возьмёт мальчишку в разведку.
Тишина, даже выстрелов не слышно, будто и нет войны, только в 300–500 метрах немецкие окопы. Серёжку редко пускали в окопы, но сегодня он напросился принести письма.
— Эй, народ! Серенький почту принёс!
— Сергей Батькович, мне есть?
— Нету.
— Партизан! Припартизанил для меня письмецо?
— Для тебя — да! Генацвале, а где лезгинка?
— Щас я тебе ухи надеру, генацвале!
— На, держи, а то и правда ухи открутишь — оторвёшь, а они у меня одни…
Серёжка не успел передать письмо. Звякнул металл о металл. Потом донёсся звук одиночного выстрела. Дернув головой, Сергей стал оседать на землю, кровь залила лицо. В каске было маленькое отверстие, с копеечку. Обычно каска спасает от пули, пуля рикошетит, но эта попала точно под прямым углом.
3-ий батальон обрушил на врага шквал огня, потом солдаты молча, без криков «ура!», пошли в атаку. За ним, узнав о гибели Серёжки, в атаку поднялись другие батальоны полка. Наступление началось раньше намеченного срока…
«Дядю Леву» и «Сыча» СМЕРШевцы взяли без Никиты. Парнишка понравился капитану Стрижову и его группе, он хотел, чтоб Никита работал с ними, но… не судьба. Никита должен был вернуться за линию фронта, чтоб получить новое задание…
Никита очнулся, от приступа сильной боли, он, лежа ничком, глухо, сквозь зубы, закричал.
«Как же так? Как я мог зацепить эту „лягушку“? (Sprengmine 35)».
Никитка через боль привстать, но не смог. Рядышком была молодая березка… Обхватил ее руками, немного подтянулся… не смог встать… Сел, прислонившись спиной к березке…
«Давайте здесь. Под березкой», — вспомнилось Никите.
…Под березкой ему захотелось…
Глава 16
И снова Севастополь
После возвращения из госпиталя старший лейтенант вызвал к себе Илюху. Он сидел на койке, жестом показал Илюхе сесть рядом.
— Ну, что, «боцман», катер к походам готов, поработали на славу. Мне сказали, что ты не захотел ехать в Нахимовское… Зря, Илюх…
— Андрей Андреевич, может хорош об этом? Я же сказал, спишете на берег, просто сбегу из детдома, прибьюсь к морпехам и просто к пехоте… Мне надо в Севастополь.
— Ладно, не будем об этом… Я написал еще тогда, в госпитале, представление на награждение тебя орденом… Но, ты очень мягко послал полковника из Москвы, поэтому, дали только «За боевые заслуги». Потянет?
— Товарищ старший лейтенант, я не гордый…Не загадывая вдаль… И вообще, зачем мне орден? Я согласен …на…
— Пендаль! Пендаль ты сейчас получишь! Будет мне за Теркина выпендриваться! — подтянул Илюху, одной рукой прижал к себе, а второй стал щелкать по носу. Илюхе, обе руки которого были прижаты к старшему лейтенанту, приходилось только уворачиваться… Так его щелкал по носу папа… тогда в другой жизни. Чернов, как будто это почувствовал, отпустил Илью.
— Илья, а брат нашелся?
— Нет…
— Слушай, если у тебя никого нет, хочешь, я тебя усыновлю, тогда точно в детдом не пошлют!
Илюха помолчал.
— Если усыновите, тогда пошлют в Нахимовское. Оттуда я уже не сбегу, не спортивно. Андрей Андреевич, давайте так, как закончится война, не найду я своих, тогда Вы меня усыновите, хорошо?
В начале 1944 года Чернову вручили Звезду Героя. Когда он вернулся на базу — его встречали, экипаж ТК-13, другие экипажи… У всех на глазах, Чернов подошел к Илюхе, снял с себя «Золотую Звезду» и попытался приколоть ее на фланку юнги. Илюха убежал… прибежал к морю, забился между камней и … проплакал навзрыд несколько часов. Впервые за много лет. Да, он плакал — «пускал слезу», но навзрыд… Выплакал все: боль, которую вытерпел, незаслуженные обиды, потери друзей и товарищей, горе, которое пережил… Макнулся в море. «Смыл все сопли», — так ему папа говорил.
Вернулся на ТК. Его ждали.
— Ну ты что, Илюха… Я же от чистого сердца. Если бы не ты со своим побегом с «губы», мы бы потонули, не выжили бы!
— Товарищ старший лейтенант, если Вы хотите, чтоб я ушел с катера, просто сделайте еще раз так же…
1944 год. Стратегическая инициатива в Великой Отечественной войне целиком и полностью перешла Красной Армии. В марте — апреле была проведена Одесская наступательная операция. Из Геленджика на Кавказе в Скадовск, двумя группами перешла 2-я бригада торпедных катеров — ТК-13 и еще 14 единиц. Главной задачей катеров было нарушить коммуникации фашистов. Не дать румынским и немецким войскам получать боеприпасы и снаряжение, не дать проводить эвакуацию врага с полуострова.
