Китайгородцев вышел из квартиры к ее хозяину, который в неведении топтался на лестничной площадке.
– Кроме этой женщины, чью фотографию вам показывали, еще мужчина был, – сказал Китайгородцев.
– Я не в курсе! – тотчас сообщил хозяин.
– Соседи говорят, что был мужчина.
– Я не в курсе! – повторил хозяин. – Я Марии сдавал квартиру, а кто тут у нее бывал – забота не моя.
На хозяина надежды нет. Он только с несчастной Марией был в контакте. А ухажер старался не светиться. Даже квартиру не он снимал, а Мария этим занималась.
Надежда только на соседей. На тех, кто ухажера видел.
Нужен фоторобот.
* * *
Хамза с Китайгородцевым приехали на Рублевку уже под утро. Было время самых сладких снов, но Хамза попросил охранника разбудить Проскурова. Трагическая гибель жены, с которой пускай и расстались плохо, – тот самый случай, когда не до церемоний.
Сонный Проскуров пришел в кухню. Щурился от света. Был мрачен, понимая, что только плохие новости могли бы побудить поднять его так рано. Но он не знал, насколько эти новости плохие.
Когда Хамза сказал ему о гибели жены, Проскуров обессиленно опустился на стул, уставился в пол и так сидел долго.
Слишком много плохих новостей, подумал Китайгородцев. Как бы ты ни был духом крепок, а начнет тебя жизнь вот так дубасить и корежить, и ссутулишь плечи, думая, что неспроста так бьет и что это расплата за грехи, за то, что жил неправильно.
Проскуров поднял голову наконец и посмотрел на Хамзу и на Китайгородцева.
– Я не верю, что она могла, – сказал Проскуров и покачал головой. – Что она всю эту историю с ядом затеяла.
– Это не она, – согласился с ним Хамза.
– Не она, – подтвердил Китайгородцев.
– А кто? – спросил Проскуров.
– У Марии кто-то был, – сказал Хамза. – Какой-то мужчина. Мы думаем, что это он. Узнал от Марии, что она и вы когда-то жили вместе. О том, что у вас успешный крупный бизнес. И о том, что формально вы до сих пор остались мужем и женой. А значит, случись с вами что, Мария становится наследницей.
– Она бы на это не пошла! – замотал головой Проскуров.
– Она не в курсе была, как мы думаем, – сказал Хамза. – Возможно, он все делал за ее спиной. И даже разговоров у них на эту тему не было. Вот когда бы все произошло… с вами… извините, – завиноватился Хамза.
Проскуров досадливо махнул рукой: да чего тут церемониться, все люди взрослые, понимаем, мол.
– Думаю, тогда бы он Марии подсказал, как лучше вашими деньгами распорядиться. Такой у него, по-видимому, был расчет.
– Но кто он?! – спросил Проскуров, непроизвольно сжимая кулаки.
– Мы не знаем, – сказал Хамза.
– Мы можем только догадываться, – добавил Китайгородцев.
– Кто?! – резко повернулся к нему Проскуров.
– Я не знаю. Но этого человека знает ваш сын.
– Петя?!
– Да. Только мальчишка, как я думаю, даже не подозревает, что это и есть тот самый человек. Но он знает его в лицо. А может быть, даже с ним общается. Мне Петя рассказывал, что этот знакомый вашей супруги… бывшей супруги… он ни разу не появился и даже факт его существования мать от сына скрывала. Потому что он ее об этом попросил.
– Кто?
– Он. Ухажер. Он не хотел, чтобы Петя знал о его связи с вашей бывшей женой. А когда человек не хочет, чтобы его знали в лицо… Если милиция расследует дело о нападении на квартиру, офис или склад и там есть трупы… хозяев квартиры, к примеру, при налете застрелили, или владельца офиса при ограблении… тогда первая версия: погибшие кого-то из нападавших могли знать в лицо. И в большинстве случаев эта версия подтверждается. Я думаю, и мы должны от этой печки танцевать. Я хочу поговорить с Петей. Вы не возражаете?
– Ты думаешь, это что-то даст? – пожал плечом Проскуров.
– Мне кажется, Петя многое знает об этом человеке. Только не отдает себе отчета.
* * *
О смерти матери Пете не сказали. Китайгородцев попросил повременить, поскольку после известия о случившемся с мальчишкой уже не поговоришь.
Петя смотрел волчонком.
– Тебя развели как лоха, а ты повелся, – сказал Китайгородцев беззлобно и даже сочувствующе.
Петя глянул зло.
– Нет никакой девушки по имени Swiss’да, – сказал Китайгородцев.
Петя дернул плечом.
– Мы уже проверили, – соврал Китайгородцев. – Сведения точные. Это мужик.
Петя посмотрел недоверчиво.
– А знаешь, что за мужик? – спросил Китайгородцев и выложил на стол бумажный лист.
Это был полный список уродов, собственноручно составленный Петей. У мальчишки даже вопроса не возникло, как эта бумага к Китайгородцеву попала. Сидел молча и завороженно смотрел, как скользит по списку палец собеседника.
– Вот! – сказал Китайгородцев, и его палец замер.
Петя всмотрелся.
Хахаль.
– Хахаль? – сильно удивился Петя.
На кого угодно мог подумать, мол, но чтобы хахаль…
– Да, – сказал Китайгородцев.
– А зачем? – все больше удивлялся Петя, и вот такого, удивленного, его можно было брать голыми руками.
Потому что он уже поверил. И не пытался перечить и протестовать.
– Есть интерес у человека, – туманно пояснил Китайгородцев.
– Какой?
– Работаем над этим, – сказал Китайгородцев. – Ты мне скажи: что ты о нем знаешь?
– Ничего.
– Совсем?
– Ага.
– Может, его вовсе нет? – неискренне заколебался Китайгородцев.
– Он есть!
– Откуда знаешь?
– Догадываюсь.
– Для догадок должна быть какая-то причина, – подсказал Китайгородцев. – Не бывает, чтобы подозрения – совсем без повода. Что-то такое должно произойти, после чего человек начнет задумываться. Вот смотри – ты говоришь, что хахаль. Именно хахаль, а не подруга новая и не родственник. Правильно?
– Ну!
– Так почему хахаль?
– Ну видно же! – сказал Петя. – Уходит и не говорит куда. А возвращается – настроение у нее зашибись. Аж песни напевает. Ну, в смысле, мать.
– А уходит – как часто? – быстро спросил Китайгородцев.
– По воскресеньям.
– Только по воскресеньям?
– Да.
– Ну это еще не значит, что хахаль, согласись, – провокационно засомневался Китайгородцев, понуждая собеседника вспомнить что-нибудь еще.
