— Но ты должен был понимать, что с этого момента начнется непрерывная война, — сказала Лаура. — Ты знал, что она не захочет открытого разбирательства, но все же не сможет смириться со своим новым положением.
— Это возвращает нас к игре, в которую мы с Эмили играем уже долгие годы, — усмехнулся Дэниел. — Она по-прежнему имеет право принимать решения, поскольку я не допустил огласки. И уже одиннадцать лет грызет узду, пытаясь выяснить, как далеко простирается ее самостоятельность. Но все это по большей части мелочи, булавочные уколы.
— А остальные члены семьи? Они представляют себе, как на самом деле обстоят дела?
— Алекс знает все. Джози может догадываться. Что касается остальных — то нет. Они считают, что я встал во главе, потому что Эмили постарела. Думают, что я выполняю ее указания, но не имею реальной власти. Эту видимость она прекрасно поддерживает, в основном за пределами этого дома. Дело в том, что маме и Кэрри это безразлично, Энн интересуется только своими личными проблемами. Так что дома Эмили почти не воюет со мной. Я с ней тоже.
— А Питер знал об этом?
— Он все узнал, когда попытался выпросить у Эмили спортивный автомобиль на свое двадцатилетие.
— А он пытался потом выпросить этот автомобиль у тебя?
— Нет. Он знал меня. Знал, что ему придется ограничиться теми средствами, которыми он располагал. Это мне удалось ему объяснить.
Лаура с задумчивым видом проговорила:
— Ты подозреваешь, что Эмили имела отношение к смерти своего мужа и твоего отца? В таком случае ты не думаешь, что она попытается убрать тебя с дороги?
— Я говорил тебе: не верю, что это она убила Дэвида.
— Говорил, но я тебе не поверила, — сказала Лаура.
Дэниел неожиданно улыбнулся.
— Хорошо. Давай просто скажем, что я верю в предосторожности. Хотя бы в этом случае. Эмили прекрасно знает, что в сейфе у юристов я храню большой конверт, который будет открыт в случае моей смерти. В завещании Дэвида не говорится, что наследник, обвиняющий Эмили в растрате, должен быть жив, и она это знает.
При мысли о возможной смерти Дэниела Лаура похолодела. Стараясь отогнать страшную мысль, она спросила:
— А что будет… потом?
— Ты имеешь в виду, если я умру бездетным? Кто станет во главе? Единственной наследницей Дэвида, оставшейся в живых, станет Энн. Опека над состоянием перейдет к ней. Если Энн не захочет брать на себя опекунство, а она не захочет, то контроль над финансовыми делами семьи будет осуществлять группа юристов. Если у Энн родится ребенок, он по достижении совершеннолетия сможет взять все дела в свои руки. Если же она умрет бездетной, то опекунство закончится и все унаследует Алекс.
— Как единственный оставшийся в живых Килбурн?
— Да, так хотел Дэвид. — Дэниел пожал плечами и добавил: — И это возвращает нас туда, откуда мы начали: что подумает Эмили о наших отношениях. Помнишь?
— Мы почти не отклонились от темы, — пробормотала Лаура.
Пальцы Дэниела легонько сжали ее плечи.
— Может быть, и нет. Просто мне потребовалось время, чтобы объяснить, почему Эмили, возможно, не против наших отношений. Я думаю, она будет довольна. В любом случае.
— А если нет? — спросила Лаура. — И как остальные? Я здесь в очень сложном положении, ты же знаешь. Даже если они верят, что я не убивала Питера, меня все еще подозревают в том, что я была его любовницей. И вдруг через несколько дней я оказываюсь в твоей постели? Господи, это выглядит просто ужасно.
Дэниел снова привлек ее к себе.
— Не важно, как это выглядит. Важно, что ты чувствуешь.
У Лауры перехватило дыхание. Она, потупившись, пробормотала:
— Не надо, Дэниел.
— Почему? Потому что ты не можешь здраво рассуждать? Не можешь вести себя разумно? Я тоже не могу.
Он взял девушку за подбородок и заглянул ей в глаза.
— Я хочу тебя, Лаура. С того самого момента, как впервые увидел. И мне абсолютно безразлично, что подумают о наших отношениях.
Лаура чувствовала его решимость. Его воля казалась непреодолимой. Почти непреодолимой.
— Мне просто нужно время. — Она пыталась взять себя в руки, ее голос все же дрожал. — Прошу тебя, Дэниел… Все произошло слишком быстро, и я…
Он неожиданно поцеловал ее. Поцеловал нежно, как ребенка. И тотчас же улыбнулся.
— Наверное, одиннадцать лет борьбы с Эмили не прошли для меня бесследно. Я просто не умею останавливаться. Прости меня, Лаура. Конечно, тебе нужно время, чтобы привыкнуть, я знаю. Мы попытаемся проявить осторожность.
Лаура удивилась тому, что Дэниел ей уступил. Но она была благодарна ему за это.
— Я просто думала… На вашу семью обрушилось столько всего, что это может оказаться последней каплей, которая переполнит чашу. Я не хочу этого.
Дэниел погладил ее ладонью по щеке.
— Мы не такие хрупкие, как ты думаешь. Но это не важно. Возможно, это неплохая мысль — пока не афишировать наши отношения. Слушай, уже поздно, а мне еще нужно сделать несколько звонков. Ничего, если я оставлю тебя здесь?
Лаура кивнула. Она почувствовала себя покинутой. Дэниел направился к выходу.
— Дэниел!
Он остановился и повернулся к ней. Вопросительно поднял бровь.
— Ты сказал, что Эмили, возможно, предостерегала меня. Чтобы оттянуть развязку. Чтобы держать нас подальше друг от друга как можно дольше и отвлечь тебя. Но откуда она узнала? Я хочу сказать… как она узнала, что ты неравнодушен ко мне?
«Если даже я не догадывалась», — мысленно добавила Лаура.
Дэниел едва заметно улыбнулся.
— Секреты недолго живут в этом доме, Лаура. Имей это в виду. Увидимся за ужином.
Она молча смотрела ему вслед. В голову ей пришла очень неприятная мысль. А если он сделал сегодня самый важный ход в игре? Может, поэтому и последовал за ней? Конечно, он хотел ее, Лаура не сомневалась в этом. Но Дэниел не единственный мужчина, который соединяет приятное с полезным. Его рассказ о войне с Эмили звучал вполне правдоподобно, но Лаура была уверена, что он рассказал ей не все. Что-то еще происходило между ними…
Лаура по-прежнему чувствовала себя заложницей. Потому что знала: будет ужасно, если вдруг выяснится, что произошедшее между ними на чердаке, а потом здесь — это только средство для достижения какого-то результата в борьбе с Эмили. Такое открытие может уничтожить женщину, особенно если эта женщина относится к мужчине так, как она к Дэниелу.
Наконец ей удалось отделаться от этих мыслей. Лаура повернулась к мольберту. Живопись — прекрасное средство, чтобы хотя бы ненадолго отвлечься. Она внимательно смотрела в правый нижний угол. Именно там должен находиться домик, как сказал Дэниел. Лаура потянулась к кисти и краскам. Когда она попыталась мысленно представить себе, каким должен быть этот домик у озера, воображение подвело ее. Девушка вздохнула и на несколько секунд закрыла глаза. Потом взяла кисть и принялась писать, ни о чем не думая.
