себя своими фокусами. Она чертовски опасна. Давайте свяжем ее и отнесем внутрь. Это не имеет значения. Она все равно скоро умрет. Нам просто сказали, чтобы ее как следует искупали и одели в платье, прежде чем доставить к Его Величеству.
Один из стражников ставит мне подножку. В результате падаю на колени. Стражники быстро наваливаются на меня, заламывают руки за спину, связывают ноги, поднимая меня вверх, как свинью.
— Ты бери ее за руки. Я возьму ноги.
Они тащат меня прочь, их грубые руки трутся о разорванную кожу моей спины, вызывая новую волну агонии каждый раз, когда мы поворачиваем за угол или поднимаемся по лестнице.
Смотрю на богато украшенные потолки дворца, удивляясь, как, черт возьми, снова оказалась здесь.
Покачиваясь и шатаясь, я закрываю глаза, чувствуя тошноту.
Кайм, ты уже здесь? В отчаянии я ищу его, но ответа от него нет.
Он бежит сквозь особое время. Я даже не могу понять, как это возможно. В его мире проходят целые луны, а в моем — только дни.
Возможно, он сейчас в лесу.
В следующее мгновение он будет здесь, рядом со мной, обхватит меня своими сильными руками, забирая меня от всего этого безумия.
Глава 36
Амали
Большой зал Серебряного дворца точно такой же, каким я его помню, только на этот раз меня окружают четыре вооруженных до зубов охранника, когда я иду к трону императора.
Мои руки сковали за спиной железными наручниками.
Это было после того, как меня отвели в баню и окунули в ледяную воду, а три служанки появились из ниоткуда, чтобы намылить мои волосы и тело едким мылом, втирая его в едва зажившую спину.
Как это было больно.
И все это время четверо дворцовых стражников стояли в стороне и смотрели, как мое обнаженное тело подвергается издевательствам со стороны этих грубых женщин, которые за все время не проронили ни слова.
Меня одели в простое и жутко колючее черное платье, которое тянулось от шеи до щиколоток, скрывая рубцы на спине. Далее заплели мне волосы в две косички и связали запястья, после чего повели босиком по холодным кафельным коридорам, пока я не дошла до массивных позолоченных дверей Большого зала.
По пути слуги, стражники и вельможи останавливались, чтобы пропустить меня, ухмыляясь и сплевывая мне вслед.
— Убийца.
— Ведьма.
— Сгниешь в аду, сука Тигландер.
И подумать только, я почти забыла, насколько очаровательным было это проклятое место.
Четверо стражников провожают меня до подножия помоста, где резко останавливаются и отдают честь.
Один из мидриан тычет мне в спину мечом в ножнах.
— Преклони колени перед своим императором, — шипит он.
Поднимаю взгляд на трон. Это тот самый стул, на котором сидел Хоргус, когда принимал меня, только теперь он пуст.
Где же этот молодой император, этот таинственный Кроген, которого я никогда не видела, но о котором так много слышала?
Что еще важнее, где Кайм?
Ужас скручивается в моем животе, не отрываясь, смотрю на уродливый золотой трон, изучая витиеватые детали. Вокруг кресла свернулся огромный золотой дракон, его чешуйчатый хвост обвился вокруг одной ножки, когти загибаются вдоль деревянных подлокотников, голова покоится на правом плече.
Было ли это здесь раньше? Я так не думаю. Возможно, этот Кроген сделал специально для себя.
Как напыщенно.
Я видела, как выглядит настоящий дракон, и такое существо как Вайлорен ни за что не склонится перед этими глупцами.
По обе стороны от меня стоят лорды и леди императорского двора. Одетые в свои изысканные одежды, они выглядят так, словно собрались на шикарный бал, а не на имперский суд и казнь.
Большинство женщин и даже некоторые мужчины основательно напудрились и подкрасили лица. Их глаза, подведенные углем, жесткие и ненавидящие, их выражения странно противоречат их красочным шелковым костюмам и платьям.
Странно, но я нигде не вижу Триза.
— На колени, — шипит охранник позади меня, — или мы заставим тебя.
Мой взгляд возвращается к пустому трону.
Почему вид этого пустого кресла дает мне надежду?
— Где он? — громко шепчет кто-то сзади меня.
— Ш-ш-ш! — Несколько голосов яростно затыкают говорящего. — Как вы смеете сомневаться в императоре? Мы не сомневаемся в его мудрости. У него есть свои причины.
Продолжаю смотреть на пустой стул.
В зале воцаряется напряженная тишина.
Думаю о Кайме.
Надеюсь, ты скоро придешь, любовь моя, потому что это становится невыносимым.
— На колени, — шипит охранник.
Страх, копошащийся в моем животе, заползает в грудь, посылая сердце в дикий, бешеный ритм.
Во рту пересохло.
Ноги дрожат.
Руки вздрагивают.
Я не могу дышать.
Что если…
Что если мои сны — это всего лишь сны?
Что, если Кайм и бог смерти — лишь плод моего воображения?
Что если я умру здесь?
Нет.
Нет.
— Где он?
— Она отказывается встать на колени? Какое невежество! Как может эта дикарка быть такой неучтивой…
— На колени, живо, — шипит охранник слева от меня.
Тяжелая рука сжимает мое правое плечо. Другая такая же тяжелая рука стискивает левое.
Они толкают меня вниз.
Я смеюсь.
Добровольно на колени я не встану. Не склоню голову перед этой проклятой империей, которая только и делает, что мучает мой народ.
Я ничего им не должна.
Единственный способ добиться моего сотрудничества — это сила.
Наконец, я падаю на колени с мучительным стоном. Охранники очень сильны, а я ослабла от долгого пребывания в плену.
— Склони голову. — Грубая рука наклоняет мою голову вперед.
Сжимаю пальцы, когда меня заставляют смотреть в пол.
Мы ждем.
Время идет.
Люди нервно переминаются, шелка шуршат, сапоги скребут по полу.
Император Мидрии все еще не появляется.
— Где он?
— Возможно, кому-то стоит пойти и проверить его.
— Глупец. Никто не торопит императора. Он никому не подчиняется. Мы ждем.
У меня болят колени.
Спина — гобелен жгучей боли.
Плечи затекли от того, что руки связаны за спиной.
На фоне слышен ропот голосов. Скрипит дверь, кто-то выскальзывает наружу, предположительно, чтобы пойти проверить, как там император.
Страх закручивается в моей груди вместе с волнением.
Чем дольше это длится, тем лучше я себя чувствую, ведь отсутствие императора при дворе не случайно.
Но тут кто-то в толпе начинает взволнованно шептать. — Он идет.
Мое сердце замирает.
Закрываю глаза и ищу Кайма в своем сознании, как я делала раньше, когда Лок дал мне дар мысленной речи.
Где ты, любовь моя?
Что он сделает, когда увидит меня вот так, связанную и униженную, со следами мидрианского произвола на теле.
— Кроген здесь. Эта сука-убийца, наконец-то, получит
