минуту одного нельзя оставить, вечно ему надо вляпаться во что-то, — причитал Дагмар. Белый халат на нем смотрелся хорошо, образ безумного ученого ему бы подошел. Чокнутый профессор и две знойные ассистентки — компашка внушала, было чем гордиться.
Румар от хихиканья воздержался, но широко улыбнулся.
— Я такой, ага. Что бы вы без меня делали? Скука смертная, да?
Лира мечтательно вздохнула и, подсев к Румару поближе, взяла его за руку и, мягко поглаживая, начала свою речь. Ох, Тоомаш это в ней обожал.
— Что может быть чудеснее утренней воскресной прогулки по лесу? Вдыхать аромат таежного дерна, сырой травы и последних грибов. Ведь это так прекрасно, с пакетиком и ножичком побродить между деревьев, послушать птичек, расчленить и сжечь чье-то жирное тело…
— О, вы нашли официантика?
— Нашли, ага, — подтвердила Тамари. — Любопытное месиво получилось. Это же не ты его так?
— Ну не-ет, что ты! Разве это на меня похоже?
— Как бы тактичнее сказать… — задумчиво протянула Тамари. — Почерк отличается. А вот стиль — четко отмороженный. Только убираться потом долго. Так что возвращайся к огнеметам, они почище работают. Я, кстати, придумала с нашим малышом кое-чего, ты точно оценишь!
— Вау…
— Что-то не вижу азарта и восторга. Где? Где наш бравый лидер? — возмутилась Тамари. Как-то наигранно, что ли.
Что-то не так. Румар пытался сообразить. Друзья вели себя неправильно, странно переглядывались, неоднозначно кивали друг другу, словно что-то от него скрывали. Он это болезненно остро ощущал. Но что?
После долгого забвения и лекарств, мозг не мог сосредоточиться на чем-то, мысли плавали, обтекая острые углы. Острые углы…
— А где Мири, она не приходила?
Как-то совсем подозрительно переглянулись друзья в очередной раз. Вот оно.
Да, точно, она же была с ним! Она не могла его просто бросить умирать в пещере.
Правда, теперь даже не пришла навестить. Загадочная.
Может, хочет одна прийти или просто чем-то занята и заглянет, как освободится? Она по любому, очень волнуется из-за пережитого…
— Ты, главное, не нервничай. Тебе нельзя, — мягко напомнила Лира. Ох, не нравилось Румару все это.
— Говорите.
— Мы не знаем, — выдержав ненормально длинную паузу, произнес Дагмар. Румар тут же потянулся к телефону.
— Бесполезно. Ее телефон я нашел у тебя в кармане, когда мы приехали за тобой. Оставлю тебе его на тумбочке. Она была с нами, как и двое каких-то странных типов, которые что-то делали с тобой всю дорогу. А нас не подпускали. Спорить с ними не получилось. А потом, когда мы доехали до города, тебя перехватила скорая, и в суете мы не заметили, когда Мири ушла.
— А дома ее нет?
— Нет. Я встретил ее мать, но она не отвечала на вопросы. Кажется, она переезжала. Всюду сложенные коробки были. Возможно, произошедшее семью очень напугало, поэтому они и сбежали.
— Ясно.
Как-то новостей все больше, а хороших среди них нет. Хотелось встать и уйти. Куда-нибудь.
К сожалению, невозможно, поэтому Румар отвернулся к окну.
— Спасибо, что зашли.
— Поправляйся, — отозвались друзья и закопошились. Они уходили, о чем-то перешептываясь.
Румар чувствовал себя абсолютно одиноким и никому не нужным. Не мог ничего сделать. В таком состоянии он и вправду унылое ничто. Аж противно. Покурить бы. Только где бы раздобыть?
Он пытался выпросить желаемое у медсестры, потом у санитарки, но каждый раз получал отказ, сколько бы налички ни предлагал. Написал Дагмару, и тот сказал, что подумает. С его слов это равноценно отказу. Все будто бы сговорились против Тоомаш. Весь мир против.
Румар пытался есть, но в горло ничего не лезло. Мир окончательно утратил краски и вкусы, и Румар чувствовал себя живым лишь когда погружался в сон. Он все шел и шел к лесному домику с детьми, и никак не мог понять, почему его туда не пускают. Он уже наизусть запомнил эту дорогу, хотя так и не смог понять, где находится это место. Пытался искать в поисковике, но на «детские лагеря», «усадьбы» и прочие запросы не выскакивало ничего подобного.
А Мири он во сне больше не видел. Она тайком забрала у него фенечку и словно оборвала с ним контакт. Но малявка точно жива, Румар это знал. И нашел бы ее, если бы мог уйти отсюда!
Несколько дней спустя, Румара, наконец, отсоединили от приборов, сняли капельницу. Он был все еще очень слаб, но больше не мог лежать, поэтому преодолевая головокружение, мерил шагами палату.
Находиться тут невыносимо. Вид из окна на город скучный, по телевизору тоже нечего смотреть. Отвлечься от раздирающих сознание мыслей не получалось.
К нему приходили друзья, заглядывали знакомые, довольно часто приносили что-то люди отца. Благо, больше никто ничего плохого больному не говорил. И так хватило.
Очередной стук в дверь отозвался ударом сердца. Стук какой-то необычный…
— Войдите.
Воровато оглядываясь, в палату вошла она. Пышная черная шевелюра с кучеряшками, в противовес ей — белоснежный халат. И очки с обычными стеклами в толстой оправе. В толпе узнать Мири было бы тяжело.
— Парик? Серьезно? — Румар, не сдержавшись, засмеялся. Осторожно, но искренне. — Ты играешь в шпиона?
— Да, наварное.
Они метнулись навстречу друг другу и обнялись в центре палаты. Румар сжимал ее, возможно, слишком сильно, но она не возражала. С ее появлением сразу стало спокойнее.
А еще от нее сильно пахло костром.
— Я рад тебя видеть, только не понимаю, почему ты пропала и что значит этот маскарад?
Мири потянула к кровати, они сели на край.
— Многое должна сказать. Готов выслушать?
— Если стоит выбор между однозначной правдой и сводящими с ума домыслами, то выбор очевидный. Рассказывай, что бы это ни было.
— Тогда к сути. Я ухожу.
Не этих слов он ждал, хотя дурное предчувствие не давало покоя долгое время.
— Ты, типа… бросаешь меня? Серьезно?
Мири вздохнула и отвела взгляд. Неужели ей на это нечего ответить? Почему она так поступает с ним, Румар сделал что-то не так? Ему казалось, они поладили, смогли понять друг друга, стали ближе. А еще он привык к этой малявке. А она решила окончательно разорвать его сердце на куски. В прямом смысле слова. Оказалось, не фигура речи, а реальная опасность. Румар и не подозревал, что такое может произойти с ним.
— Прости. Но такова плата за твою жизнь. Брошенный, но живой — лучше, чем наоборот. Я, знаешь ли, тоже не в восторге от происходящего.
— А я в восторге, да? — не выдержал Румар. — Я смотрел на скелет родной сестры, с которой эти уроды неизвестно что делали все это время! Я не узнаю об этом.
