1
Следующие два дня я посвятил тому, что больше всего не люблю — я бегал по городу, по крупицам собирал во едино то, что должно было быть собрано.
Сначала я встретился с Кирсановой. Викторию, как я и предрекал, через два дня после нашего разговора попросили вернуться в музей. Вернее, умоляли. Она (хорошая девочка) послушалась меня и в течение недели строила из себя Снежную Королеву, а потому «сдалась» под давлением аргументов: повышение заработной платы, свобода выбора экспозиций и свободный график работы. В общем, она была довольна. Я надеялся, что она не забыла о моей просьбе. Встретились мы в музее.
— Привет, растлитель и извращенец, — начала Кирсанова, увидев меня, — воспользовался эмоциональной слабостью молодой девушки. Как она теперь будет отдавать проигрыш?
— Привет, так как это было предусмотрено условиями пари: осталось согласовать время и дату.
— Слава, может откажешься? Это не честно, ты всё знал.
— Нет, я только предполагал. Ставки пари ты сама изначально сделала высокими. Рисковали оба. Если бы я проиграл и отказался выполнить твои условия, как бы ты отреагировала?
— Убила бы тебя.
— Я более мягкий человек, но пари есть пари.
— Хорошо. — она обречённо вздохнула. — Может быть и ты выполнишь то, что я загадывала? Нужно ведь пожалеть бедную девушку — всего лишь утешительный приз.
— Вика, Вика, Вика, — с улыбкой отреагировал я, — нет.
— Ясно, — как-то спокойно восприняла Кирсанова, — пришёл ты, конечно, за информацией?
— Не только. Поздравляю с победой над музейным руководством. — я сделал шутовской поклон. — Ну и за сведениями.
— Их немного. Не обращался Турчинов за ремонтом ножен, ни в Москве, ни в Питере.
— Уверена?
— На все сто, конечно, нет. Но он не обращался ни за ремонтом, ни за реставрацией. Вообще ни по каким вопросам не обращался. Если ножны могли и затеряться (от такого-то кортика!), то Турчинов личность известная и не только в нашем городе. В обеих столицах его знают как серьёзного коллекционера.
— То есть про кортик Турчинова, я могу узнать только от у самого Турчинова.
— Да.
— Плохо, я сомневаюсь, что он будет со мной разговаривать.
— Это уже твои проблемы.
— Злая ты, Кирсанова.
— Нет, справедливая.
— Понятно. Вика, я пошёл. Спасибо тебе. По поводу результатов нашего пари, я позвоню позднее, как только с этим делом разберусь.
— Хорошо, но можешь совсем по этому поводу не звонить, я не расстроюсь.
После этого я направился к Самсонову: получить новую порцию информации и поделиться своей. Фёдор Петрович, как всегда, находился дома и ждал меня. После взаимных приветствий, традиционно усевшись с чашкой чая за столом, он начал:
— Начну с хороших новостей. Слава, мы нашли Костина.
— Где?
— Есть небольшая деревенька на севере области, Клементьево. Деревней её назвать сложно, так десяток домов, половина из которых нежилая. Живёт наш наркоман и в ус не дует. Со слов жителей, из дома практически не выходит, раз-два в неделю выбирается в магазин, закупается продуктами и всё. С жителями деревни не общается, вообще не поддерживает контактов, к нему никто не приезжает. Вроде как дважды выезжал в неизвестном направлении. Я думаю, приобрести «дури».
— Замечательно.
— Что с ним делать?
— Ничего. Следующее судебное заседание у нас состоится послезавтра, 17 февраля. Необходимо, чтобы после него сотрудникам службы судебных приставов стало известно о местонахождении Костина. Эта информация не должна исходить ни от меня, ни от тебя. Я думаю, связи в этой сфере у тебя есть.
— Ты хочешь, чтобы не мы нашли его, а кто-то другой?
— Да.
— Почему?
— Потому что в ином случае мне пришлось бы вытащить на всеобщее обозрение тебя и твоих людей.
— Понял. Но я не всё тебе рассказал. Знаешь, кто привёз Костина в эту деревню?
— Фирсов. — спокойно ответил я.
