о том, что я проводник. Она пожалуется на меня в КНО и сделает всё, чтобы меня отстранили и лишили заработанного.
— А в гневе она страшна, — заметила Лэйла.
— Нет, просто любая мать пойдёт на всё, чтобы обезопасить своего ребёнка. Я её даже могу понять. Нелли самой так надоело быть не такой, как все, что для дочери она желает самой обычной судьбы. Того, чего сама была лишена в молодости.
— Получается, этот Сергей, отец мелкой, и есть сто двадцать шестой?
— Да. Тинча — его дочь. Она особенная. И мне кажется, она заслуживает того, чтобы знать правду.
Лэйла понимающе улыбнулась:
— Ты всё равно намерен с ней увидеться.
— Я каждую ночь думаю, что для неё будет лучше? Нужно ли ей всё это? Какие слова подобрать. Нужен ли ей… я, — Илья отвёл взгляд. — Ты помнишь, нам говорили, что когда пропадает умение уходить в Хиатус, с ним исчезают и приобретённые черты.
— Конечно, я просто жду не дождусь, когда ко мне вернётся мой родной цвет глаз, а то я уже забыла, как выглядела раньше.
Лэйла вдруг осеклась: — Переживаешь, как она отреагирует?
— Моё лицо, волосы, тело — они снова станут такими, как были. Когда я попал в КНО и стал меняться, я будто заново родился.
— Ты так говоришь, словно на земле кроме тебя больше нет альбиносов.
— Волосы — это не всё, ты же знаешь. Она не захочет общаться с горбуном!
— Если ты о ней такого мнения, то тебе действительно лучше оставить всё, как есть. Когда я тебя встретила, тогда в лесу, ты не был таким мямлей, хоть и выглядел куда менее круто. Помнишь, как тебя окружили местные дебилы с перочинными ножиками? Хотели почикать, как ягнёнка, ради паршивой куртки. А ты что? Стоял, как ни в чем не бывало, и чернику жевал.
— Да, мне всё равно было. А потом конопатая девчонка взяла меня за руку и увела оттуда, — заулыбался Илья.
— Я тогда чуть ли в штаны не наложила. Первый раз в Хиатус увела кого-то. И это без практики. Мы только слышали об этом. А ты потом вцепился в меня: «Расскажи, что это, да как! Отведи!» Помнишь, как ты старался больше всех на учебе, как занимался по ночам? Пытался стать самым лучшим проводником на курсе.
— Потому что Хиатус был моим шансом стать другим человеком. Ты не представляешь, каково это — видеть косые взгляды: то сочувственные, то опекающие, то с чувством превосходства! — Илья стукнул кулаком по скамейке. — Быть белой кляксой на безупречной картине моего семейства я не хотел. Вот и лез вон из кожи.
— То есть твоя решительность испарилась вместе с близорукостью и белыми волосами? — выгнула бровь Лэйла.
— Ну посуди сама. С вашей девичьей стороны. Ты бы обратила внимание на «того меня»? Белого, как снег, полуслепого, со зрением минус пять, с горбом на правом плече. Да я был чудовищем… Спина опять начала болеть, не только по ночам, но и днём. Хоть мажь, хоть не мажь. Обезболивающие уже плохо помогают. Скоро всё вернётся.
— И нужна была тебе эта конспирация? Прятались в ванной, как школьники. Я всё думаю, если бы мы сказали Гере правду… Возможно…
Они замолчали, пряча друг от друга глаза.
— Да… Но пойми, не хотел я, чтобы он знал, что у меня обратные процессы начались.
— Подумаешь, я тебе спину мазала! Может, у тебя остеохондроз?!
— Да он бы догадался. Стал бы причитать, жалеть меня. Ещё бы Тинче рассказал, да мой «прекрасный» образ во всех красках расписал.
— Если б он узнал, то возможно, остался бы жив! А почему тогда ты мне сказал?
— Ты другая. И вообще, дала мне второй шанс когда-то. Благодаря тебе я стал неузнаваем.
— Да ты особо и не изменился.
— Как это?
— Взгляд у тебя тот же. Вроде бы улыбаешься, а сам настороже. Кстати, кажется, мелкая тоже всё по-своему поняла.
— Да, я сначала не врубился, почему Тинча решила, что мы с тобой вместе. Потом вспомнил, как она зажималась при виде нас, выходящих из ванной.
— Видишь, значит, ревновала мелкая. Не безразлично ей было. А ты уже нос повесил.
— Всё равно. Как я могу на что-то рассчитывать, если знаю, что скоро моя спина станет такой же, как раньше. И не называй её «мелкой», пожалуйста. У неё имя есть.
— Ты думаешь, суть изменится, если я буду называть её Ва-лен-ти-на? — по слогам произнесла Лэйла.
— Как считаешь — я слишком взрослый для неё?
— Нет. Только она ещё маленькая. Да ещё и проспала полжизни. Что она видела? Правда, Илья, она ведь школьница. Ты хочешь, чтобы я благословила тебя на отношения с малолеткой?
— Да нет же! Я просто не знаю, как мне быть. Я ни на что не рассчитываю. Мне хочется быть рядом с ней. Вот и всё.
Лэйла пожала плечами.
— Наверное, Нелли права. — Илья потёр лопатку и вздохнул. — Тинча еще ребенок, у которого целая жизнь впереди. Не стоит ей морочить голову. Дружба с калекой — разве это то, о чём мечтают девушки? Пусть Тинча помнит меня таким… героем из увлекательной сказки.
* * *
Нелли нажала на кнопку пульта. Створка гаража открылась с лёгким щелчком. Женщина включила свет и провела пальцами по капоту машины. Взялась за ручку дверцы. И тут почувствовала, что её кисть накрыла мужская рука и мягко скользнула на запястье.
— Не растолстело? Ещё можешь обхватить пальцами? — Нелли медленно повернулась и посмотрела в глаза Сергею.
— Нет. Ты совсем не изменилась.
— Врёшь, — строптиво ответила Нелли. — А ты стал другим. Чем дольше не видишь человека, тем сильнее замечаешь, как он постарел.
— Ты для меня никогда не постареешь.
— Ну да. Ты ведь можешь наблюдать за мной, когда захочешь. Вроде как и рядом, а вроде как и нет. Ты оставил это исключительное право только за собой, — повысила она голос. — Как ты думаешь? Каково это — жить под надзором? Вот сейчас ты настоящий муж-невидимка. Ты всё решил за нас! За обоих! Как ты посмел пропасть на пятнадцать лет? И что должна была делать я? Ждать? Забыть? Надеяться? Нет ничего хуже неопределённости!
— Я хотел, чтобы ты была счастлива. Чтобы ты смогла себя реализовать. И, кажется, у тебя неплохо получилось, — он обвёл взглядом просторный гараж.
— Если б не книги, я сошла бы с ума. Я спрятала в них своё безумие. И всё из-за тебя!
— Значит, я подарил миру ещё одного писателя, — улыбнулся Сергей.
— Ты — сволочь! Я так по тебе скучала! — Нелли бессильно
