Дверь снова открылась, впуская в ресторан капитана Макфарлейна. Это был жирный красномордый шотландец, довольно неприятный на вид, а если знать о его бэкграунде, то становилось еще неприятней. Он за каким-то чертом приперся одетый по форме, и мундир трещал на его безразмерной туше.
— Вот оно, лицо коррупции нашего Города, — сказал агент Смит.
— Зачем он здесь?
— В качестве гаранта безопасности на переговорах, — сказал агент Смит. — На самом деле, он давно в кармане у этого типа и делает все, что ему скажут. И, кстати говоря, Боб, он тоже представитель закона.
Я все еще была не убеждена.
— Должен быть какой-то другой способ поломать сюжет, — сказала я.
— У нас нет времени на его поиски, — сказал агент Смит. — Мы не рассчитывали, что в ближайшее время у ТАКС появится новый Цензор, потому не было никакого смысла прорабатывать варианты.
— А сейчас кто вас подгоняет?
— Книга, которую мы получили, — сказал агент Смит. — Хотите, я расскажу вам, что будет дальше? После сегодняшнего вечера Бульдог уедет в Италию, и будет жить на вилле старинного друга своего отца в маленьком городке на Сицилии, где мы к нему вообще подобраться не сможем, потому что любой приезжий там на виду, а вилла кишит охранниками. Он проведет там два года, в тепле и безопасности, и все эти два года здесь на улицах будет литься кровь, в том числе и кровь ваших коллег. А потом он вернется сюда, возглавит семью и учинит настоящий террор. И это будет длиться годами, а мы сможем только смотреть со стороны и подсчитывать потери среди гражданского населения. Такое развитие этой сюжетной линии вы хотите увидеть?
Макфарлейн подсел к Смуглому, и они о чем-то заговорили, периодически разражаясь хохотом. Капитану очень быстро принесли его заказ, огромную порцию лазаньи, и он тут же принялся за еду, а Смуглый постоянно подливал вина в его бокал.
— Вы знаете Бульдога, как законопослушного гражданина и героя войны, который старается оставаться в стороне от дел семьи, — сказал агент Смит. — Но он изменится, поверьте мне. Он уже начал меняться.
— А нельзя ли вернуться к этому вопросу, когда сия метаморфоза завершится?
— Два года, Боб. Два года. Вы никак не сможете достать его в Италии. Там вас к нему и на пушечный выстрел не подпустят. Или вы хотите, чтобы мы выделили на это дело отряд спецназа, который будет прокладывать вам дорогу в том числе и своими телами? То, что надо сделать, должно быть сделано сейчас. Это наиболее благоприятный момент, который позволит избежать лишних жертв.
Он замолчал, потому что в ресторан вошел Вито.
Он был такой же, как и на фотографии в газете, по которой я его и запомнила. Среднего роста, худой, довольно симпатичный.
Прежде чем он сел за столик к Смуглому, капитан Макфарлейн на несколько мгновений оторвался от еды и его обыскал. Кивнул Смуглому и снова уткнулся в свою тарелку.
Видимо, ничего не нашел.
Ничуть не смущенный приемом, Вито отказался от предложенной еды и вина, и они со Смуглым заговорили о чем-то на итальянском. Причем, говорил в основном Смуглый, и до нашего столика периодически долетали его эмоциональные возгласы. «Capito?», — раз за разом спрашивал он у Бульдога, явно пытаясь его в чем-то убедить.
Вито слушал с абсолютно безэмоциональным лицом и периодически кивал головой.
— Еще не сейчас, — сказал агент Смит. — Ждем.
Я поковырялась вилкой в тарелке, подцепила измазанную соусом креветку, бросила ее обратно и поняла, что не готова.
Мне доводилось стрелять в людей и раньше, и некоторые после этого даже умирали, но то обычно было в рамках перестрелки, и они палили в ответ по мне и моим коллегам. Это было честно.
Это была война между хорошими и плохими парнями.
А застрелить парня в ресторане, пусть даже он плохой парень, который отдает приказы вон тем плохим парням, было слишком похоже на банальное убийство.
И переквалифицироваться из солдата в киллера мне не хотелось совершенно. Жизнь меня к этому не готовила.
Наверное, правильнее всего было встать и уйти из этого чертового ресторана, наплевав на последствия, но, как ты понимаешь, я этого не сделала. Ты спросишь, почему?
Я не знаю, я всего лишь человек. Может быть, в какой-то момент я подумала, что оно все как-то само рассосется. Инфантилизм, понимаю.
Мы продолжали сидеть, агент Смит ел, двое разговаривали по-итальянски, и я приняла половинчатое решение. Я встала.
— Вы куда, Боб?
— В туалет, — сказала я. — Мне надо поправить кобуру. Она все-таки сползла.
Я думала, что он будет возражать, но он лишь пожал плечами и попросил меня не задерживаться. Наверное он знал, что в этом ресторане в туалете тоже слишком маленькое окно.
Я зашла в кабинку и поправила таки кобуру. Постояла немного перед зеркалом, не решаясь даже плеснуть в лицо холодной водой, чтобы не смыть нанесенную профессионалами маскировку. Подумала о том, что я тут делаю и как вообще докатилась до жизни такой всего-то за пару дней.
Может быть, агент Смит и его книга не врали, но мне все равно казалось, что это как-то неправильно.
На выходе из туалета я столкнулась с Вито Дженовезе, который направлялся в мужское отделение. На самом деле столкнулась, потому что не смотрела перед собой, погружения в невеселые размышления об этом вот обо всем, а он двигался стремительным шагом и не успел затормозить.
— Сеньорита, вы прекрасны, — сказал он низким, чуть хриплым голосом, который наверняка взволновал бы Аманду и ее целевую аудиторию. Может, попробовать у него интервью взять? — По какому адресу я могу прислать корзину роз и бутылку оливкового масла?
— Я замужем, — сказала я, памятуя о легенде.
— Кольца на пальце нет.
— Мы с мужем выше всех этих мещанских предрассудков.
— Отлично, — сказал он, чуть отстраняясь, видимо, чтобы получше рассмотреть общий вид. — Вы католичка?
— Нет.
— Perfetto. Оставьте мне свой номер телефона.
— А если мой муж будет возражать?
— Тогда я сделаю ему предложение, от которого он не сможет отказаться.
Судя по этому разговору, парень совершенно не собирался ни в какую Италию, и становиться кровавым монстром, которым рисовал его агент Смит, он тоже не собирался. И я подумала, а почему бы и нет?
Он симпатичный, учился в колледже, бывший офицер, герой войны, а то, что у него родственники в мафии, вообще ничего не значит. Родственников не выбирают. У меня у самой папа не пойми кто, а мама — Джейн Доу и бросила меня в приюте.
И я подумала, что, может быть, я смогу переломить этот сюжет другим способом. Не тем, на котором настаивал агент Смит. Я продиктовала Вито свой телефон, и он записал его и улыбнулся, и улыбка у него была совершенно очаровательная.
