Галерист усмехнулся: если перед ним убийца, то прикончил он кого-то по неосторожности. Хватило удара в нос, чтобы пухляш, пачкая кровью балаклаву, со стоном рухнул на пол и остался лежать.
Михаил покачал головой и подошел к двери в единственную комнату. Дернул ручку и вошел. Посреди пустого помещения между дверью и окном стоял еще один мужчина, коренастый брюнет с бешеным взглядом темных глаз. Одной рукой он удерживал Риту, а другой утыкал в ее челюсть пистолет. Михаил выругался. Откуда он взялся? Ушел же! Прямо как в дешевых сериалах.
– Полегче, фраер, – прошипел коренастый вместо приветствия. – Если не хочешь рассмотреть ее мозги в подробностях.
Михаил поднял руки, демонстрируя мирные намерения. Краем глаза заметил в углу комнаты ребенка. Девочка сидела на полу и прятала голову в ладонях. Перевел взгляд на Риту. Женщина будто вжала голову в плечи, закрыла глаза и что-то неслышно шептала пересохшими губами.
– Мо-ло-дец, – смягчился коренастый. – А теперь медленно достань табакерку.
Михаил послушно полез в карман. Руки тряслись, как после попойки, а по спине поползла липкая капелька пота.
– Я все сделаю, только не дури, – стараясь придать своему голосу все спокойствие вселенной, заверил он. Тяжело сглотнул, мысленно умоляя всех богов поберечь Риту для него.
– Конечно, сделаешь, – ухмыльнулся коренастый и, будто играя, сильнее вдавил ствол в Ритину челюсть.
Галерист достал табакерку и показал ее коренастому.
– Опусти пушку, – выдавил еле слышно. Во рту пересохло, и говорить стало необычайно сложно.
– Кинь мне табакерку, – приказал коренастый.
Михаил тяжело сглотнул. С этой мрази станется после перестрелять всех по очереди. Надо что-то делать! Глубоко вдохнул и кинул табакерку чуть левее, чем просил. В сторону коренастого, но так, чтобы прежде, чем поднять ее, нужно было приблизиться на пару шагов к нему, Михаилу. Надеялся, что успеет сделать хоть что-то.
Рита не открывала глаз. Все так же беззвучно шептала неизвестно что пересохшими губами. Коренастый потащил ее за собой. Шагнул раз. И Михаил заметил человека в черном на веревке за окном. Шагнул два. Михаил приготовился к прыжку. Коренастый на несколько мгновений опустил пушку, чтобы наклониться за табакеркой, а галерист рванулся, как в детской игре в цепи, пытаясь разорвать его связь с Ритой.
Кажется, успел. Почти бережно уложил ее на пол за мгновение до того, как зазвенело стекло и кто-то выстрелил неизвестно куда. Навис над ней, прикрывая если не от всего, то от большей части возможных проблем. Битого стекла, ветра и случайных предметов.
Никогда не видел, как работает группа захвата вживую, только в кино. Не увидел ничего толком и на этот раз. Лежал лицом в пол, стараясь не давить на Риту слишком сильно, пока один из ребят с автоматом не сказал, что все кончилось. Михаил уселся на пол и помог сесть Рите. Она уткнулась ему в плечо и разразилась слезами.
– Тише, сладкая, – он поцеловал ее в висок. – Все позади. Все уже хорошо.
Зажмурился и вдохнул поглубже, мысленно благодаря провидение, что никому не понадобилась вторая жизнь.
* * *
– Когда уже ваши ребята отпустят Риту? – Михаил с укоризной посмотрел на стоящего напротив Зорина. На улице уже начало темнеть, и, чтобы рассмотреть Андрея Вячеславовича, приходилось вглядываться и щуриться.
Михаил два часа провел в полиции, уже почти час стоял ждал Риту на улице и страшно проголодался. Подозревал, что она тоже. Вот только, в отличие от него, сладкая никуда уйти не могла. Ее еще не выпустили. Его встретили отец и Зорин, ее и встретить-то было некому.
Собеседник пригладил седые усы и покачал головой.
– Они не мои ребята, Миша, я другим занимаюсь. Так, попросил старого товарища помочь. Заодно у них галочку поставили. Не волнуйся, ничего с твоей Ритой не случится, просто ее опрашивают медленнее,– оглянулся на стоящую неподалеку машину Рокотова-старшего. Тот хоть и объявил, что отчаливает, но ехать не спешил. А Зорин, вероятно хотел спросить что-то важное, но не хотел делать это при отце Михаила. – Так и знал, что ты сунешься. Сергей говорил, что ты пообещал ему без гусарства, а я сразу сказал, что без него никак. Но ребятам было на руку, ты супостатов отвлекал, группа готовилась. И ты душу отвел, и у них без потерь.
– А что в этой табакерке?
– Шифровка. Объяснение, как добраться до общака. Шайка у них была, большая и удачливая. Соколову бумажку эту главарь передал на хранение, и, думаю, все закончилось бы как они планировали, но антиквара нашего очень не вовремя убили. А дальше ты все знаешь. Они отчего-то решили, что Алексей их обманывает. Ну все хорошо, что хорошо кончается.
Отцовская машина наконец-то завелась и отъехала. Зорин ринулся в наступление.
– Скажи, – перешел на заговорщический шепот, – а раз у тебя с Соколовой ребенок будет, ты же с Лерой все?
– Да, – Михаил удивленно приподнял бровь. Никогда не слышал, чтобы Андрей Вячеславович интересовался молоденькими, казалось, предан своей Анфисе Павловне еще с лейтенантских времен.
– Думаю их со Славиком свести, – поспешил внести ясность собеседник, – партия она подходящая, девушка видная. Чем плохо? И внучку вроде нравится. Главное, не выдавай меня.
– Не выдам, – хохотнул Михаил, – даже под пытками.
– Вон твоя пассия. Выпустили. Ну, здрав будь, Миша. Не забывай старика.
Развернулся и пошел к своей машине.
– Спасибо! – кинул Михаил ему вслед и направился навстречу Рите. Предстоял важный разговор. Тоже требовалось внести ясность насчет Леры.
В полутьме плохо разбирал Ритины черты и не мог сказать, измучена его сладкая или нет, напугана или устала, но страшно хотел обнять ее. Как настоящий тиран, присвоить возлюбленную, спрятать от мира в своих руках, защитить и заставить забыть обо всем, кроме угнетателя.
Цветочек, похоже, была не против. Покорно нырнула в расставленные сети и обняла в ответ. Вздохнула и прижалась к груди.
– Ежик, родной мой, как хорошо, что с тобой все в порядке, – прошептала сбивчиво. – Как подумаю, что с тобой что-то могло случиться, так сердце останавливается.
– За меня-то волноваться не стоило, – он поцеловал ее в макушку. Его не гонят, и это просто отлично. Зажмурился на миг, наслаждаясь ее теплом. – Рита, хочу быть с тобой. Я теперь свободный мужчина и жажду сложить свою свободу к твоим ногам.
– Проще говоря, ты хочешь ночевать в моей постели, – она оторвалась от его груди и посмотрела снизу вверх.
– Или чтобы ты ночевала в моей, – наклонился и чмокнул ее в нос. – Неважно в чьей. Хочу быть с тобой. Каждый миг, каждый день, каждый вздох. Каждую новую игру в нашем злачном месте. И твой малыш меня ничуть не смущает.
