бы съездить в Фэрвью, где он живет, и проверить. Может быть, я только напрасно потеряю время, но по крайней мере успокоюсь.
– Нельзя терять время, – сказала Паула. – Брендон поднял бурю вокруг убийства Лидбеттера. Он хочет с тобой встретиться. Они сравнили пулю, которой убили Лидбеттера, с той, которой была убита Дана. В общем, осторожнее, Вик. Брендон рвет и мечет.
– Ладно, – сказал я, нахмурившись. – Пока попробую заняться Тайлером. Но и о Миллзе надо позаботиться. Проблема в том, что я не могу носиться по всему городу в поисках Тайлера. Может быть, он здесь, а может – в Сан-Франциско. Понадобится несколько недель, чтобы его выследить. – Я помолчал, раздумывая, а потом взял телефонную трубку. – Финнеган – старый друг Даны. Он предлагал помощь. Думаю, он сможет найти Тайлера. Он водит знакомства с разными типами в городе.
Я набрал номер Финнегана, подождал и, услышав рокочущий голос, сказал:
– Пэт, ты можешь кое-чем помочь. Надо найти парня по имени Ли Тайлер. Он может быть в Оркид-Сити, а может, уже уехал. Он первоклассный стрелок, выступал в шоу, шантажист и, возможно, убийца. Я заплатил бы пару сотен долларов тому, кто подскажет, как его найти.
– Отлично, мистер Маллой, – ответил Финнеган. – Я поспрашиваю. Если он тут, я его найду. А как он выглядит?
– У меня есть кое-что получше описания, – ответил я. – Я по пути заеду к тебе и оставлю фотографию этого парня. Дело срочное, Пэт. Он причастен к убийству Даны.
– Оставьте фото, – сказал Финнеган сразу посерьезневшим голосом. – Если его можно найти, я найду.
Я поблагодарил и повесил трубку.
– Так, о Тайлере позаботились, – сказал я, слезая со стола. – Теперь, пока ждем результатов, повидаюсь-ка я с Миллзом. Отпечатай эти записи, Паула, и положи в сейф. И вот еще что: отвези бриллиантовое ожерелье Серфу и получи с него расписку. Надо было это раньше сделать. Если Брендон прознает и обнаружит ожерелье здесь, нам не оправдаться. А в руках Серфа оно перестанет быть вещественным доказательством.
Паула пообещала все сделать.
– Ну тогда пока, – сказал я. – Если я попаду в беду, передай все Мифлину.
И прежде чем она успела что-либо возразить, я вышел из кабинета и сбежал по ступенькам.
2
Бичвуд-авеню – проспект длиной в три мили, с двусторонним движением. Он обрамлен двумя аллеями, где растут магнолии. Дорога поднималась серпантином на холм со стороны Фэрвью, а потом спускалась в долину – к хайвею на Сан-Франциско и Лос-Анджелес. Здесь было тихо и спокойно: по обеим сторонам проспекта выстроились роскошные дома с белыми колоннами, балконами и величественными портиками.
Дом, где жил Цезарь Миллз, прятался за белой оштукатуренной оградой. Проезжая мимо, я разглядел при лунном свете хромовые цифры «235» на двухметровых воротах. С дороги здания не было видно – просматривалась только крыша, крытая зеленой черепицей. Примерно через двести метров дорога оканчивалась тупиком у какого-то шикарного поместья. Там я и припарковался, выключил габаритные огни и вышел.
Ночь была жаркая, но тихая и спокойная. Пахло цветами, которые росли в садах за оградами и на магнолиях. Отличное уединенное местечко для влюбленных или взломщиков.
Не торопясь, как человек, решивший прогуляться перед сном, я дошел до нужного мне дома. Было десять минут одиннадцатого. У меня ныли ступни, чувствовалась усталость, да и жара досаждала. Мне казалось, что я зря сюда приехал и что тут нечего делать. Искать надо Ли Тайлера, а еще лучше лечь спать, чтобы как следует приготовиться к завтрашнему дню.
У ворот дома 235 я огляделся. Никого не было. Я отодвинул засов, толкнул створку и вошел в небольшой ухоженный садик, хорошо освещенный луной. Дом оказался в полтора этажа, с трубами над каждым крылом и шестью деревянными колоннами, которые поддерживали крышу веранды. На крыше виднелись три мансардных окошка. На веранду выходило четыре окна в пол, сквозь них пробивался свет.
«Похоже, Цезарь Миллз дома. Раз уж приехал, надо на него посмотреть», – решил я.
Я прошел по садовой дорожке к веранде и заглянул в ближайшее высокое окно.
Сразу было видно, что Миллз живет со вкусом. В комнате все было продумано для комфорта, на который не жалели денег. Китайские ковры на паркетном полу. Два больших мягких дивана, четыре кресла и еще софа. Ореховый стол с бутылками и стаканами у стены. Лампы с пергаментными абажурами лили мягкий свет на полированные полы и на ковры. Отличная комната, обставленная с большим вкусом. В такой комнате всякий поселится с удовольствием.
Цезарь Миллз сидел в кресле с сигаретой во рту. Он пил виски со льдом из высокого стакана. На нем был синий шелковый халат и белая шелковая пижама. На босых ногах – шлепанцы. Миллз читал журнал, и по его скучающему лицу было видно, что это занятие не доставляло ему большого удовольствия.
Стоит ли подождать? Очень хотелось забраться в дом и осмотреть его, но рисковать не следовало, тем более если в доме находится хозяин. Однако он, возможно, скоро отправится спать, рассудил я и решил подождать полчасика и посмотреть, что будет дальше.
Я нашел место в тени, уселся на край ограды большой клумбы с петуньями и стал ждать. С этой точки я отлично видел Миллза и все, что происходило в комнате, а Миллз меня не видел.
Прошло двадцать минут. Я знал точно, потому что все время поглядывал на часы: я мечтал поскорее поехать домой и завалиться спать. Не очень радостно было смотреть за Миллзом, отдыхающим в кресле в то время, как сам я сидел на камне. К тому же у меня болели голова и спина. Но меня вела интуиция, и я упорно шел за ней. Поэтому я ждал.
Спустя некоторое время Миллз отбросил журнал и встал.
Я надеялся, что он собрался закрыть дом на ночь, но вместо этого он подошел к бутылкам на ореховом столике и налил себе еще порцию. Когда я увидел, как виски льется в стакан, у меня дыхание перехватило от зависти. Было жарко, я устал, и мне как раз не хватало глотка этого напитка.
Миллз снова уселся в кресло и склонил голову набок, словно прислушиваясь. Я тоже стал слушать.
Тишину ночи нарушил шум мотора: кто-то подъехал. Миллз поставил стакан, подошел к большому зеркалу над камином, оглядел себя и замер в ожидании.
Машина остановилась около садовых ворот, хлопнула дверца, скрипнул засов.
Я вскочил и отступил в самую глубокую тень, которую отбрасывал дом. Ворота отворились, послышался шорох шагов по дорожке. Быстрые, легкие шаги: это определенно была женщина.
Я ждал, прижавшись к стене и вглядываясь из темноты в ярко освещенную часть
