её когти уже разодрали грудь и живот князя. Меньший дракон теперь отчетливо виден. Сил на поддержание невидимости не хватает, остатки уходят на то, чтобы продлить слабое биение жизни, но их с каждым мгновением все меньше. Если я не потороплюсь, каждый из них погибнет. И погибнет по моей вине.
На мгновение я дрогнула. Камень нашептывал, что Азор был глупцом. Он просто не сумел вовремя остановиться, а я смогу. Я же просто хочу спасти тех, кто не заслуживает гибели, что в этом может быть плохого? А потом можно будет снова спрятать камень.
До тех пор, пока он снова не потребуется, ведь в жизни еще столько несправедливости. К примеру, племена степняков, которые постоянно устраивают набеги. Несколько раз я едва не погибла. Достаточно загадать желание, и они просто исчезнут. От возникшей перед глазами картины опустевшей степи по позвоночнику прошла дрожь, и я очнулась.
Теперь я четко понимала, что Роман был прав. Некоторые вещи просто нельзя использовать, какими бы последствиями это не грозило. Мощь камня была слишком велика для человека, а искушение слишком сильным. Стоит только начать и остановиться уже не получится. Сначала я спасу своих друзей от гибели, потом уговорю себя на следующий благородный поступок, не успеешь оглянуться, как начну карать и миловать, не взирая ни на кого, и превращусь в чудовище.
Камню направление моих мыслей не понравилось. Он напомнил, что я не такой человек. Я не похожа ни на Илларию, ни на Вальгению, ни на других, готовых идти по головам. Власть я всегда воспринимала как синоним ответственности. Камень говорил, что теперь я смогу сделать куда больше хорошего для всех, кто этого заслуживает, но я не поверила.
Я обычный человек со своими недостатками. Получив в свои руки абсолютную власть, как скоро я изменюсь? Начну как Деймон придираться к людям за одежду не того цвета или еще что-нибудь, что мне не понравится? Я представила такое будущее и содрогнулась. Нет уж.
Камень пригрозил, что если я откажусь от желания, время снова запустит свой ход, и все мои друзья погибнут так, как он мне показал. После этого камень снова вернет меня и будет держать. Тогда мне придется просить его о воскрешении, а это куда более сложное дело с далеко идущими последствиями. От мысленной картины, где я стояла, окруженная умертвиями с лицами моих близких и грифоном с горящими алым глазами в придачу, стало дурно.
Камень напомнил, что в моих силах этого избежать. Достаточно пожелать, и умирать никому не придется. В конце концов, и Роман, и Ильрилион предпочли бы быть живыми. Знай они, как все повернется, не стали бы убеждать меня так настойчиво не трогать камень.
Я вздохнула. Стали бы. Я вспомнила, как Роман собирался лететь один на верную гибель. Как Ильрилион прощался со мной и феей у разрушенного замка. Меня задело то, что он пожертвовал мной, оставив наедине с драконом, но правда была в том, что собой он был готов пожертвовать каждый день.
Я больше не злилась ни на Ильрилиона, ни на Дерека, ни на Романа. Каждый из них пытался поступить так, как считал правильным. Никто не виноват, что получилось все иначе, чем было задумано. Однако не пытайся они держать меня в неведении, якобы ради моей же безопасности, мы не застряли бы в такой ситуации.
Я собиралась высказать им всё, что думаю, но сначала нужно было выбраться живыми. Перед глазами снова промелькнули пытающийся подняться Дерек, теряющий силы Роман, заваленные камнями Ильрилион, Сильвия и Диянира. Появившаяся идея казалась слишком безумной, чтобы сработать, но других вариантов не было. Прежде, чем камень успел вмешаться и отговорить меня, я пожелала.
Глава 39
Мир медленно приходил в себя после наведенного сна. Дрогнули губы Вальгении, дернулись когти Илларии, чешуя Романа начала тускнеть. Изменения в окружающих были едва заметными, а вот я могла двигаться свободно. Прощальный подарок от камня давал шанс успеть, нужно было только определиться с выбором цели.
В кармане жилета после встречи с Дереком и Ильрилионом лежали склянки и иглы с зельем волчегонника и ядовитыми черными слезами. Вальгения, как мы и надеялись, не стала устраивать обыск после того, как Дерек доставил меня во дворец. В остальном план, по которому Ильри должен был найти Романа до его встречи с Илларией, а Дерек вернуться и помочь мне справиться с ключницей, после чего мы вместе смогли бы одолеть драконшу, блистательно провалился.
Сейчас, пока оцепенение длилось, нужно было выбрать одну из двух целей. Клыки Вальгении были так близко, что мелькнула трусливая мысль начать с неё, а после помогать Роману. Вот только у Романа не было даже мгновения. В том будущем, которое показал мне камень, дракон погибал первым.
Кидать в драконью шкуру иголки было бессмысленно. Оставалось надеяться, что при попадании наружно яд тоже подействует. Я схватила пузырек с остатками яда, открутила крышку, молясь про себя, чтобы густое зелье не пролилось по дороге, прицелилась, до дрожи боясь ненароком попасть в Романа. На мое счастье, Иллария в драконьем обличье была куда массивнее.
Склянка полетела прямиком в проявившийся хвост драконши, и время снова пошло своим чередом. Мой бросок достиг цели, но хвост тут же дернулся и сосуд с ядом отлетел под обломки камней. Я не успела понять, попала ли хоть капля яда на шкуру Илларии, а через мгновение получила удар в плечо и полетела на землю.
Боль от располосованного когтями плеча была невыносимой. Вальгения, наполовину измененная трансформацией, смотрелась по-настоящему пугающе. Зрачки вытянулись и стали вертикальными, глаза горели алым, на обеих руках выросли когти, а изо рта торчали клыки.
- Ты всё время всё портишь! – прорычала ключница, уже мало похожая на человека.
Бывшую подругу нужно было остановить до того, как она окончательно трансформируется и станет неуязвимой и невидимой. Впрочем, Вальга и сейчас неплохо справлялась. Я попыталась провести подсечку, но с обретенной силой оборотня она без труда отбросила меня на несколько шагов, а потом одним прыжком настигла.
Легко преодолев мою попытку встать, ключница уселась мне на грудь, как победитель в финале спарринга. Она наклонилась ниже, собираясь то ли сказать что-нибудь, то ли просто перервать мне глотку, но я не стала дожидаться исхода и со всей силы ударила её лбом в переносицу. От удара голова загудела, а вот Вальгения, к моему огорчению, всего лишь коротко рыкнула, а потом влепила мне такую пощечину, что голова лишь чудом удержалась на
