мрачный взгляд прикован к изуродованной коже моей спины, выставленной напоказ.
Ужас охватывает каждую клеточку моего существа, заставляя двигаться. Спешно вернув халат на место, туго завязываю пояс вокруг талии.
— Я думал, что здесь мой брат. — Ни один мускул на его лице даже не дрогнул, несмотря на уродливую мешанину шрамов, свидетелем которой он только что стал.
— Он ушел рубить дрова с Джастисом и твоим отцом, — слова едва произносятся из-за унижения, перехватившего горло.
Единственный ответ, который я получаю, — это кивок, и Нокс поворачивается, чтобы уйти.
— Подожди! — выпаливаю я, прежде чем успеваю подумать.
Нокс останавливается, но не оборачивается, стоя ко мне спиной.
Понимая, что отступать теперь некуда, я совершаю прыжок, которого так боялась.
— Я только хочу извиниться, — говорю я тихо, пытаясь не ежиться. — Прости за неприятности, которые доставила тебе и твоей семье, прости, что родилась от ужасного человека, который причинил боль вам с братьями, но больше всего… — я судорожно сглатываю, прежде чем выдавить из себя самые важные слова. — Прости, что я влюбилась в твоего брата и что это причиняет тебе боль.
При последних словах Нокс поворачивается ко мне лицом, полоснув по мне взглядом. Я начинаю беспокоиться, что последнюю часть своего извинения мне следовало оставить при себе, но не могу взять слова обратно, потому что это правда.
— Я не хочу забирать его у тебя, — продолжаю я мягко. — Просто тоже хочу любить его.
Воцаряется тишина, пока я жду, что Нокс скажет что-нибудь… что угодно, но все, что я получаю, — тот же самый бесстрастный взгляд, каким он всегда награждал меня. Я опускаю голову, мое сердце замирает, когда я понимаю, что все идет не так, как я надеялась.
— Да, что же, возможно, у нас с тобой больше общего, чем я думал.
Моя голова вскидывается при его ответе, и в выражении его лица я замечаю нечто необычное. Твердая линия челюсти все та же, холодность никуда не делась, но во мраке его глаз мелькает что-то еще, некая… уязвимость. Она соперничает с болью, которую я ношу в своей душе.
Не говоря больше ни слова, он поворачивается и уходит.
Его ответ, возможно, и не одобрение, которого я так жажду, но небольшой шажок навстречу — и это самое большее, что я пока от него получила, и на данный момент мне этого достаточно.
Глава 22
Брэкстен
Ночь освещает ярко-оранжевое пламя, бушующий костер согревает нас, а в воздухе разносится мелодия отцовской губной гармошки. Его нога отстукивает ритм, плечи подстраиваются в такт, в то время как моя племянница устраивает шоу, распевая от всего сердца.
— И это тяжело. — Она раскачивается взад-вперед, держа палку вместо микрофона, остатки ранее съеденного смора размазаны по всему ее лицу. — Тяжело быть шестилетней.
— Поведай нам, как это тяжело. — Отец отрывает губы от гармошки, но следует мелодии. — Поведай от своей души.
— Это очень тяжело, — нараспев голосит Ханна, вкладывая в эти слова всю душу. — Но это делает меня сильнее.
— Да, так и есть, — подбадривает ее отец. — Спой об этом, девочка.
Алиса, Райан и Гвен хлопают в такт мелодии, а мы с братьями с удовольствием слушаем.
Я говорил это раньше и повторю еще раз: чертовски хорошо, что она такая милая, потому что у ребенка напрочь отсутствует слух, но зато самая широкая душа из всех людей, кого я когда-либо встречал, и, по словам отца, это все, что тебе нужно, когда ты поешь блюз. Она заставила каждого из нас улыбнуться сегодня вечером, что само по себе подвиг, особенно для меня, потому что улыбаться — это последнее, что мне хотелось делать с тех пор, как я покинул полицейский участок.
Меня преследовала только одна мысль, одна цель, — найти врага и уничтожить его самым бесчеловечным, невообразимым способом.
Когда песня подходит к концу, вокруг костра раздаются аплодисменты.
— Спасибо, спасибо. — Ханна кланяется с выражением гордости на испачканном личике. — Мы с партнером вернемся завтра вечером. В то же время, в то же место.
Я ухмыляюсь, обожая ее остроумие.
— Если только зрители не захотят позвать нас на бис? — добавляет она, устанавливая зрительный контакт со всеми нами.
— Я так не думаю, — перебивает Райан, поднимаясь со стула. — Маленькой блюзовой певице пора спать.
Плечики моей племянницы разочарованно сникают.
— Ну, ма-а-ам.
— Не мамкай мне, тебе давно пора спать.
— Можно я останусь на ночь с папой Тэтчером и мисс Гвен?
— Милая, ты не можешь навязываться на ночевку к кому-то домой, — мягко упрекает Райан.
— Но это не просто кто-то, это папа Тэтчер, — возражает малышка, делая правильный вывод.
— Вот именно, — вмешивается отец. — Мой дом — это ее дом, и мы с Гвен были бы рады, если бы она осталась, не так ли, дорогая?
Он смотрит на Гвен, побуждая ее согласиться.
Она кивает.
— Безусловно.
Ханна улыбается Райан.
— Значит, я могу остаться?
— Да, малышка, ты можешь остаться, — отвечает Джастис.
Полученное одобрение заставляет мою племянницу прыгать от радости.
— Да-а-а!
Райан качает головой при таком повороте событий, но ее улыбка затмевает все.
— Иди и обними мамочку и папочку, — напутствует Ханну мой отец. — Я отведу тебя умыться, а потом мы с мисс Гвен почитаем тебе перед сном сказку.
Обняв Джастиса и Райан, она желает нам всем спокойной ночи и направляется вдомс моим отцом. Гвен остается прибираться, в то время как Джастис спешно уводит Райан, явно стремясь с пользой провести время наедине.
Встав со стула, я собираюсь сделать то же самое с Алисой, но меня останавливает Нокс, опустив руку мне на плечо.
— Есть минутка? — спрашивает он, указывая на оружейный сарай.
Беспокойная энергия, которую я ощущаю в брате, заставляет меня быстро согласиться.
— Да, конечно. — Мой взгляд перемещается к Алисе. — Я ненадолго.
— Все в порядке, — уверяет она. — Я помогу Гвен прибраться. Встретимся в доме.
Ее понимание только подтверждает то, что я всегда знал: она идеальна не только для меня, но и для моей семьи.
Обхватив рукой ее талию, притягиваю ее ближе, одаривая долгим, глубоким поцелуем с обещанием большего в будущем.
От ласки она нетвердо стоит на ногах и краснеет даже в тех местах, добраться до которых я чертовски жажду.
После этого я бегу догонять Нокса, который уже направляется к сараю.
Поравнявшись с ним, иду в воцарившейся тишине, напряжение, возникшее между нами за последние несколько недель, растет с каждым шагом. Нокс лезет в карман за сигаретой и закуривает.
Он делает долгую, глубокую затяжку, огненный кончик освещает его лицо, усиливая страдания, терзающие его ежедневно.
Страдания, которые
