и его наездницы, представлявшей куда большую опасность, нежели несчастный слепец. По джунглям разнесся зычный крик португальца:
– Черная тварь – моя, слепая – ваша!
Грянули выстрелы, эхом прокатившиеся по окрестностям. Носорог, в которого угодила дюжина пуль, резко вздернул голову, выставив вверх полусгоревший рог, и повалился наземь. Его толстые ноги отчаянно задергались. Шустрая пантера отпрыгнула в сторону и горящими глазами уставилась на охотников.
– Она моя, – повторил Янес. – Не мешайте.
Он тщательно прицелился. Бестия, не ожидавшая очутиться среди людей, зарычала и подобралась, намереваясь прыгнуть. Янес, с ледяным спокойствием, словно перед ним сидел кролик, взял пантеру на мушку. Прогремел выстрел, за ним второй.
Пантера с воем закувыркалась по земле. Из пасти и правого бока хлестала кровь. Затем она рывком вскочила на ноги и, собрав последние силы, прыгнула на людей, перезаряжавших карабины. Сандокан верил в меткость португальца, но ему было прекрасно известно о феноменальной живучести хищников, поэтому он был начеку и, выхватив саблю, заступил пантере путь. Сверкнуло лезвие. Животное повалилось замертво с перерубленной шеей.
– Гром и молния! – изумленно воскликнул Янес. – Неужто местных пантер только из пушки уложить можно? Я знаю, что не промахнулся.
– Чего-то подобного я и ожидал, – ответил Сандокан. – Уж больно они живучие.
– Тебя послушать, они могут потягаться даже с акулами.
– Именно так, Янес.
– Жаль, что жара стоит.
– Почему?
– Такая шкура пропадает!
– Хочешь, я велю ее содрать для тебя? Потом сможешь спать на ней по ночам. Почва здесь сырая, а дальше и вовсе начинаются низины, она тебе пригодится. Ладно, шкура подождет до утра. Давайте отдыхать, мы это сегодня заслужили.
Сандокан верил в меткость португальца, но ему было прекрасно известно о феноменальной живучести хищников, поэтому он был начеку и, выхватив саблю, заступил пантере путь.
– А фрукты на сладкое?
– Янес, когда только ты повзрослеешь?
– Когда мне стукнет сто лет. А пока песок из меня еще не сыплется. Ну, хорошо, фрукты поедим на завтрак.
Вернувшись в лагерь, они приказали аборигенам и своим воинам помочь женщинам и детям спуститься с деревьев, выставили двойной дозор, перекинулись парой словечек с вождем и Насумбатой, после чего повалились спать на кучах мягких листьев, положив рядом карабины и сабли. Им повезло, ночь прошла спокойно. Носороги, скорее всего, разбрелись, а даяки, получив суровый урок, уяснили, что отряд голыми руками не возьмешь, и отправились готовить очередную подлость.
С первыми лучами солнца Сандокан, довольный тем, что хорошенько проучил воинов озерного раджи и не пал под натиском носорогов, подал сигнал к выступлению, и отряд возобновил путь. Они намеревались дойти до подножия Кайдангана и там отдохнуть, прежде чем повернуть к Кинабалу. Никто и не надеялся, что этот участок джунглей удастся пройти без приключений. Сандокан, Янес и Тремаль-Наик на каждом шагу ожидали какого-нибудь неприятного сюрприза, то ли со стороны грека, то ли от обезумевших носорогов.
Несколько часов они двигались по зарослям бананов, в полумраке их широких листьев. Вдруг авангард из малайцев и негрито остановился, к вящему удовольствию Янеса четко выстроившись в боевой порядок.
– Отличное место для засады, – проворчал Тремаль-Наик. – Сколько мы еще шагать собираемся?
– Пока не придем к озеру, – ответил Янес.
Сандокан поспешил к авангарду, которым командовал маратха.
– Что случилось, Каммамури? Или ты решил построить людей в каре, чтобы показать нам свое сержантское мастерство? Если так, то момент крайне неудачный.
– Разумеется, нет, господин. Маневры хороши в мирное время, не в военное. Посмотрите, пальмы впереди колышутся.
– А погода безветренная…
– Вот именно.
– Даяки?
– Сдается мне, это опять треклятые носороги. Бедняги, конечно, слепые, но нам от этого не легче.
– Да, не хотелось бы мне оказаться на их месте. Небось тычутся во все стороны, как кроты.
– Слышите, господин?
Авангард стоял неподвижно, держа карабины на изготовку. Правда, кое-кто из негрито направил стволы в сторону основного отряда, раз уж знаменитый ассамский сержант научил их строиться в каре. Сандокан поднес ладони к ушам и прислушался.
– Саккароа! – наконец пробормотал он. – Ну и тонкий же у тебя слух, Каммамури. Впрочем, иначе ты бы не выжил в Сундарбане. Да, по джунглям мечутся животные.
– Наши милые носороги? – весело поинтересовался подошедший Янес. – Очаровательные зверюшки.
– Боюсь, ты угадал, братец.
– А я предлагал тебе устроить на них охоту, прежде чем двигаться дальше.
– Ты только языком треплешь. Вот сам бы и взял быка за рога.
– За рога? Но как? Рога-то у них сгорели, спасибо даякам.
– Как, как… За хвост, – засмеялся Тремаль-Наик.
– А ты, великий охотник Черных джунглей, почему до сих пор не натянул им нос?
– Сам сказал, носы-то сгорели.
– Твоя правда, дружище, – с серьезным видом кивнул Янес. – Носы с рогами сгорели, а хвосты находятся вне нашей досягаемости. Ничего, мы встретимся с ними в другой жизни, когда я вновь появлюсь на свет, обладая силой Самсона.
– Это кто таков? – заинтересовался Тремаль-Наик.
– Один древний герой, неизвестный в Индии. Сразу видно, что ты, приятель, не христианин и никогда не брал в руки Священного Писания.
Кто знает, куда завел бы их сей ученый спор, если бы его не прервала резкая команда Каммамури:
– Прицел вперед!
– Вот так генерал, ему только отарами командовать! – насмешливо воскликнул Янес. – Что за чепуха? Бедные мои ассамские войска, кому я их доверил! А ведь маратхи еще похваляются своим воинским искусством.
Однако, к удивлению португальца, авангард быстро перестроился в две шеренги. Первая опустилась на одно колено, вторая осталась стоять. Все держали карабины на изготовку и производили весьма сильное впечатление.
– Хм, кажется, я возвел напраслину на нашего сержанта и должен взять обратно свои оскорбительные комплименты, – полушутя-полусерьезно сказал Янес. – Эй, Каммамури! Присваиваю тебе чин полковника ассамской армии. Думаю, умрешь ты маршалом, не иначе.
– Предпочту прожить долгую жизнь сержантом, – весело осклабился маратха.
– Полковником, Каммамури, полковником.
– Полковником так полковником, ваше высочество.
Остальные держались за животы от смеха, наблюдая за этим зрелищем. Эти люди способны были веселиться даже перед лицом смертельной опасности. Между тем топот в лесу не стихал, словно животных охватила жажда убийства. В том, что это те самые носороги, изувеченные даяками, никто не сомневался. Время от времени из чащи уже слышался визг, который они издают, если их хорошенько вывести из себя.
– Такое ощущение, что по джунглям стреляют из катапульт, – изрек Янес. – Даяки, насколько мне известно, так и не додумались до подобных машин, а значит, об этом стоит забыть.
И тут за его спиной раздались крики и пальба. Основной отряд, отстреливаясь, кинулся наутек. Первыми бежали отчаянно визжащие женщины и дети. Сандокан, Янес и Тремаль-Наик
