Книга Девятый день - Марк Витаев

Девушка вскоре вернулась, выбрала компьютер около выхода и села на кресло. На соседнее показала Валере:

— В ногах правды нет…

Мужчина осторожно присел, стараясь не задевать ногами проводов, которые лианами пролегали под столом.

— Вы за один компьютер платили! — подала голоса женщина из угла. Брови её сурово сдвинулись к переносице, а уголки рта недобро опустились вниз.

— Он просто будет сидеть около меня! — поспешила оправдаться Алина. — Всё равно никого сейчас нет, а если надо будет, он уступит!

Женщина недовольно зыркнула, но ничего не стала отвечать. Алина же шепнула в сторону Валеры:

— Только ничего у себя там не трогай, хорошо?

— И не собирался…

Алина нацепила большие наушники, схватила мышку и подвигала, чтобы компьютер вышел из ждущего режима и показал синее поле рабочего стола. Затем кликнула на иконку браузера, дождалась его загрузки и разместила руки на клавиатуре.

Всё, что было далее, Валера по большей части не отразил. Картинки на мониторе менялись одна за другой; как только он пытался читать текст, Алина тут же прокручивала вниз. «Неужели она так быстро читает?» — удивился Валера.

Вскоре его перестал занимать монитор, интересней было смотреть на Алину. Девушка, казалось, попала в свою стезю: глаза непрерывно бегали туда-сюда, пальцы бегали по клавиатуре. В одни моменты она была задумчивой, в другие с интересом впивалась в потоки информации. Но потом она начала покусывать губы, а потом и вовсе поникла. Посмотрев какое-то видео, сняла наушники и отложила в сторону.

— Это финиш… Ни-че-го. Абсолютно. Я про парней не нашла вообще никакой информации. Будто их, ну, совсем не существовало.

Валера только пожал плечами.

— У нас ещё есть время? — спросила Алина у женщины в углу.

— Пять минут, — буркнула та.

Остаток времени Алина лениво пялилась в экран, от первоначальной резвости не осталось и следа. В какие-то мгновения она будто бы смотрела сквозь монитор. Валера тоже заскучал, но расслабиться, сидя у компьютера, было чрезвычайно сложно, поэтому он стал мысленно планировать будущую постройку избы: где взять нужные деревья, есть ли все инструменты и так далее…

— Ваше время вышло, — мрачно раздалось из угла.

Валера вздрогнул от такого рокового заявления, но Алина только вздохнула и похлопала его по колену, мол, пора. Они наскоро попрощались с обеими сотрудницами почты и вышли на улицу, так и оставшись единственными посетителями в это субботнее утро.

Алина закрыла глаза руками, подержала немного и отпустила.

— Может, надо было ещё поискать? — предложил Валера.

Девушка устало на него посмотрела.

— Валера, это бес-по-лез-но. Без «но». К сожалению, Федя с Севой относятся к тому типу людей, которые предпочитают не оставлять о себе информацию в свободном доступе. Антона-то я нашла, в соцсетях он есть. Правда, его записи никто не комментировал кроме меня.

Валера с трудом понимал речевые обороты и отдельные слова, которые использовала девушка, но понимающе кивнул.

— … В итоге получается, что судьбу парней знаю только я. Ну, и те козлы, которые спалили лес!

Алина злобно скрипнула зубами, глаза метнули несколько молний. Полминуты она стояла со сжатыми в кулаки руками, пока ненависть не отпустила. Руки поднялись и застыли около груди.

— Зато они навсегда останутся тут! И в памяти. Жалко, ты с ними не познакомился — они классные.

«По крайней мере, не тру́сы», — заметил про себя Валера.

— Ну что, раз уж нас ждут на обед, можно и выдвигаться… Так совпало, что я, например, проголодалась, а ты?

Валера думал о еде в последнюю очередь, поэтому молча сверился с картой: времени было достаточно, чтобы добраться пешком, поэтому они пошли в сторону ребят.

— Знаешь, нам надо устроить им похороны там, в лесу, — сказала Алина некоторое время спустя. — Проводить их, так сказать, в последний путь. Не знаю, верили ребята во что-то или нет — но если мы сделаем простенькие могилки и просто воткнём туда по палочке, мы же никого не обидим, а?

Валера вспомнил, как впервые попал на похороны в восемь лет: они с отцом пошли в соседнюю деревню, где на окраине, у покосившегося дома, их встретила сухонькая старушка с кожей пепельно-серого цвета. Она по-доброму улыбнулась отцу и проводила в большую комнату. По пути Валера заметил, что тут и там висела чёрная ткань. В комнате располагался гроб, в нём лежал старик. Казалось, он просто прилёг подремать в парадной одежде, да только грудь от дыхания не двигалась.

Отец встал рядом с гробом, Валера тут же. Несколько минут они почти неподвижно наблюдали за человеком, чьё время было отмерено, нить жизни обрезана мойрами; он шёл бок о бок с Вечностью, но пришлось остановиться, замереть навсегда, дальше Вечность сама. Всё происходило в абсолютной тишине, как будто время застыло.

Мягкое касание плеча, Валера с отцом пошли на улицу. В сенях отец остановился. «Подожди меня снаружи», — сказал он, рядом оказалась старушка. Валера успел услышать начало успокаивающей речи, попутно пытаясь вспомнить, видел ли он когда-либо того деда или старушку.

Какое-то время спустя отец вышел, они направились дальше. Через несколько улиц начала играть заунывная музыка — это пара местных баянистов выводила марш Шопена, под который шесть деревенских мужиков несли гроб. За ними шла толпа из полусотни человек в серо-чёрной одежде. Куча венков, слёзы, причитания.

Отец остановился, вынудив наблюдать за всем этим издалека. От происходящего на душе заскребли кошки, к горлу подступил комок. Валера поглядывал на отца, тот пару раз посмотрел в ответ, чуть выгнув бровь — его любимое выражение лица, которое означало: «Смотри, впитывай, осознавай».

Когда процессия скрылась из виду, отец повёл Валеру домой. У мальчика были вопросы, но отец приучил к тому, что всё рано или поздно будет разъяснено.

— Ты видел двое похорон, — сказал отец.

— Да.

— Они проходили по-разному: у одних это бесчисленные родственники и плач, у других — одинокий гроб посреди комнаты. Но там и там — смерть. Запомни: смерть — это часть существования, придёт время, и я объясню тебе это подробнее. Как бы ты к ней ни относился, её не избежать. Настоящая смерть приходит, когда о человеке умирает память, — отец сделал паузу, — но и этого не избежать.

Валера привык, что отец с некоторых пор стал изъясняться витиевато, но глубинная суть, которая содержалась в словах, всё равно въедалась в сознание и оставалась там надписью несмываемой краской.

— И ты умрёшь когда-нибудь, — заключил вдруг Валера вслух неожиданно для