реки. Особенно учитывая то, что над нами гора, со склонов которой тоже начали стекать ручьи.
Приготовила еды на сегодня и завтра, что бы хоть как-то скоротать время до сна. Ритуал особых приготовлений не требовал — пара рун на свечу и короткая формула заклинания. А вот есть самой и кормить друга, который, как я надеялась, идёт на поправку, нужно.
Сделав все дела и устав, как собака, я отправилась спать. Свеча, заклинание… Нервная система, выжатая до предела, сдалась сразу: кажется, я уснула до того, как голова коснулась подушки.
Я страстно желала получить от дракона объяснения, но кажется, что-то пошло не так: в ту ночь Ариона я так и не увидела…
Когда-то давно, когда миры были молоды, и даже на крайних из них водились чудеса и волошба, юная Нагиэм-Атахам, богиня первозданного света и вечной жизни, спустилась на одну из планет, созданную ею. Ступила смуглой босой ногой на теплый серый песок и обернулась простой женщиной из плоти и крови, по воле своей забывая всё, что было до, и всё, кем она была раньше.
Так шла по берегу моря богиня, ставшая смертной женщиной: ветер трепал простое белое платье, обрисовывая тонкую талию и полные бедра, путал черные, словно смоль кудри, бросал в лицо соленые брызги. В темных глазах отражалось небо и вся мудрость и любовь этой вселенной…
Прекрасная темноволосая женщина, забывшая даже своё имя, поселилась в маленькой рыбацкой хижине, что нашла спустя полдня пути, и сочла брошенной.
Спустя три дня, когда лучи заката окрашивали небо желтым, оранжевым и пурпурным, а море становилось таким темным, словно кто-то разлил в него чернила, явился хозяин хижины. Не старый ещё мужчина — высокий, зеленоглазый и темноволосый. Рыбак, попавший на своём утлом судёнышке в шторм, и чудом добравшийся до берега живым. И вернувшись живым в свой скромный холостяцкий приют, нашел свой дом чисто убранным, а в доме — женщину, показавшуюся ему самой прекрасной из всех виденных когда-либо. — Это мой дом, — сказал рыбак, — но я не против, что бы ты осталась. Как тебя зовут? — Я не помню, — улыбнулась ему самая прекрасная женщина, — но ты можешь дать мне имя. И тогда я, пожалуй, останусь. — Я назову тебя Ратна, что значит драгоценная, ибо я не встречал ничего, что было бы драгоценее тебя.
Так осталась Ратна в хижине рыбака, которого звали Лазаир.
Неводы полные диковиной рыбы стал привозить Лазаир с промысла, да такой редкой и ценной, что в городе давали за неё хорошие деньги. Ветер был попутным, а невзгоды обходили стороной его лодку.
Благодарил Лазаир богов за то, что стали они благосклонны, не зная, что под одной крышей с ним живёт богиня. А, впрочем, ведь и Ратна не ведала теперь своего прошлого, лишь даря мужу своему вселенскую любовь, что жила в её сердце. И любовь эта отражалась и множилась в сердце Лазраила, и возращалась Ратне сторицей.
Когда пришёл срок, в доме, который стал теперь больше и надежнее, зазвучали детские голоса.
Самая прекрасная женщина родила для своего мужа троих детей: двух мальчиков-близнецов, нареченых родителями Арханом и Драгоном, и их младшую сестру — Этану.
Смелыми и справедливыми росли Архан и Драгон, а Этана была прекрасна и добра. Голос её, когда она пела, птицей летел над морем, чаруя и даря покой сердцу.
Однажды море, столь долго бывшее благосклонным к Лазраилу забрало его. Ратна плакала по мужу своему двенадцать дней и двенадцать ночей. Слёзы её собирались в шар и отправлялись в море небесное — искать душу Лазраила и освещать путь тем, кто потерял дорогу домой.
Так над этим миром появились двенадцать лун…
******************************
Я проснулась среди ночи от того, что по дому кто-то ходит. Встала, создала на руке боевое заклинание из некроэнергии и медленно, стараясь ступать почти бесшумно, вышла из своей комнаты.
Друг стоял на кухне и пил воду прямо из стеклянного кувшина. Делал он это странно — как-то ссутулившись, скособочившись. Воду глотал жадно, захлебываясь.
Я замерла в проёме, втянула готовое сорваться плетение обратно в ладонь. — Джонатан! — окликнула я его тихо, боясь напугать, — Джонатан, ты меня слышишь?
Он замер на секунду, а затем продолжил так же жадно пить воду. Пресвятые ёжики, да что происходит?
Я включила свет. Джонатан поставил опустевший кувшин на стол и обернулся ко мне, смотря перед собой невидящим взглядом. Сама не знаю почему, но взгляд этот напугал меня до одури. На долю секунды глаза его стали осмысленными, он сделал ко мне шаг, второй, третий… Затем сгреб в объятия и прижал к себе с неожиданной для его состояния силой. Еще мгновение и тело его обмякло, и мне едва достало сил, что бы не дать нам обоим упасть.
Аккуратно положила его на пол. Ну чудесно! Призвала своего костяного помощника, что бы перетащить бессознательного парня обратно к нему в комнату.
Затем, подумав, призвала ворона, посадила его сторожить Джонатана, отдав приказ поднимать, чуть что, тревогу, и снова отправилась спать.
Остаток ночи я спала крепко, не видя ничего…
Я сидела на кровати и пыталась написать план действий. Ничего более умного мне в голову не пришло. Голова пухла от догадок и переживаний. Бедная моя голова…
В результате моих размышлений всё сводилось к дракону и проклятой горе. Ещё был Лука, который, скорее всего, заражён и находился теперь одной Богине ведомо, где. Как ему помочь я не знала, и это словно рвало мою душу на части.
Джонатан ходил на Артан и вернулся живым, но невменяемым. До того он брал в библиотеке материалы о драконах, древней магии и артанской катастрофе.
Итак, дракон… Я так надеялась на то, что увижу его после ритуала и расспрошу. С пристрастием.
Но вместо этого видела сказку. Или её часть.
Девушка во сне, была подозрительно похожа на бейди, что продала мне браслет. Не потому ли, что я мыслями во время ритуала скатывалась к ней? Или причина не в этом?
Вопросы-вопросы-вопросы. Хоть снова на проклятую гору иди. Я бы и пошла, да бессознательного друга не с кем оставить.
Сходила проведать его в который раз, хотя и оставила ворона "присматривать" за ним. Без изменений. Села рядом, взяла аккуратно его руку и стала медленно поглаживать, просто так, думая о разном и глядя в окно.
Вот интересно — с Артана он вернулся не только без шаманского браслета, но и без инфобраслета тоже. Кстати, где шаманский браслет? Я поморщилась, пытаясь вспомнить, куда я его подевала.
Может
