пригодится. Держись, собрат, и доберись до Ингуса. Там тебе будут рады.
Твое пиратское братство Опустошителей.
Осторожно просунув руку в щель, я наткнулся на несколько вещей. Достав их, удивленно изучил бластер, крупную, с тарелку, чешуйку и монетку, похожую на монету Сидуса, но из другого металла и с иным рисунком.
Бластер космического скитальца
Редкое темное оружие.
Проверенный временем надежный и почитаемый героями бластер, которого боятся враги. Использует силу самих звезд, наделяя каждый выстрел темной энергией.
Способное повышать уровень за счет опыта, полученного его владельцем, это оружие становится сильнее с каждым сражением.
Чешуйка тчачина
Редкий темный щит.
Закаленная чешуйка неуловимого червя тчачин — опасного существа, обитающего на Сарисуру.
При активации быстро расширяется, образуя прочный щит, способный поглощать и отражать входящие атаки.
Чешуйка также пропитана темной энергией, повышающей устойчивость к различным видам повреждений, что делает ее незаменимым предметом для любого галактического искателя приключений. Производится рапторианским кланом Пенхакур — одним из немногих, кто владеет землями, где обитает червь.
Темная монета
Токен одноразового использования, позволяющий совершить гиперпрыжок из любой точки галактики к Ингусу в системе Тиру.
Спутники, не понимая, что происходит, окружили меня, а Кема попытался пролезть в щель, надеясь найти что-то еще, но вернулся ни с чем.
— Ну что, бродяги, — сказал я. — Только что меня, а значит, и вас записали в пираты. Йо-хо-хо!
Глава 14
Кошмарная планета
Понимая, что другого шанса получить ответы может и не представиться, я задержался и сделал запрос к Разуму. И… ничего. «Нет ответа».
Еще попытка.
И еще.
Разум Сидуса не откликался на мои обращения все то время, что команда осваивалась в «Пустотном клинке», а рехегуа Убама, оккупировав капитанский мостик, входил в слияние с командным центром космического рейдера.
Меня снова переполняли злость и недоумение. Чертов Разум чуть ли не поощряет убийство кур’лыка Анака Чекби, выдав задание на поиск и ликвидацию других вида своего первых, при этом занимает наблюдательную позицию, когда Верховный совет лишает меня гражданства. А теперь, когда я взываю к нему в попытке найти в этом логику, просто молчит?
Заметив, что я застыл с остекленевшим взглядом, Ханг положил руку мне на плечо и тихо спросил:
— Пытаешься поговорить с Разумом? — Дождавшись моего кивка, сказал: — Бесполезно, ведь ты больше не гражданин.
Внезапно пришедшая идея, что Разум, не удостоив ответом меня, может заговорить с Хангом, гражданином с высоким гражданским рейтингом, видимо, отразилась на моем лице, и, не успел я и слова сказать, вмешалась Женевьева:
— Картер, если ты ищешь причину, по которой Разум не стал тебе помогать, то я уже поинтересовалась у него. Если коротко передать смысл его ответа, то он звучал так: «Хомо Картер Райли на своем пути».
— Звучит почти как «Таков путь», — ухмыльнулся Ханг. — Картер, послушай. Я в свое время сталкивался с высшими сущностями. Может быть, не такими, как Разум, но тоже всемогущими… в рамках своего мира. Давно это было, и, надеюсь, когда-нибудь я смогу об этом тебе рассказать, но… — Он вздохнул. — Ты уж поверь, капитан, весь мой опыт говорит о том, что у Предтеч какая-то своя игра, растянутая на миллиарды лет, и цель ее мы вряд ли постигнем, пока сами не поднимемся до их уровня развития.
— Как первобытный дикарь не поймет, зачем люди бегают по утрам?
— Вроде того, — усмехнулся воин. — Тогда бегали, чтобы уйти от опасности или настичь добычу. Бегать просто так? Ха-ха! В общем, у тебя два очевидных пути: плюнуть и заняться своими делами или довериться Разуму и двигаться туда, куда он тебя направляет.
— А ты что бы сделал на моем месте? — спросил я.
— На твоем месте я бы никогда не оказался. Что бы ни говорили яйцеголовые, но тогда, в марсианской пещере, твоя кровь неслучайно окропила артефакт Предтеч. Именно ты должен был стать вида своего первым.
— Прости, Ханг, но это чушь. На моем месте мог оказаться любой, кто тогда был там: профессор Ли, его ассистент Джерри, кто-то из моей команды… Мне просто повезло, что спиннеры сперва атаковали их, а не меня.
— Ну-ну… — весело ухмыльнулся тот. — Слышал о концепции вселенского инфополя?
— Бабкины сказки, — ответил я, пожав плечами. На Земле о вселенском инфополе говорили в том же контексте, что и об астрологии, гадании и посмертной жизни.
— Кому как, — улыбнулся Ханг. — Короче говоря, то, что ты называешь случайностью, вполне могло быть давно и заранее запущенным течением событий, которые привели к тому, что юный Картер Райли пошел в миротворцы, уволился оттуда и стал наемником, чтобы оказаться вида своего первым.
— Запущенным кем?
— А вот этого сказать не могу.
— Не знаешь?
— Знает, но не скажет, — вмешалась Женевьева Корде. — Даже мне за двадцать лет совместной работы не сказал, откуда он берет свои озарения. Но я бы, Картер, прислушалась к его словам — Ханг обычно не ошибается. Планы у этой вселенной на тебя, судя по развитию событий, масштабные, и изгнание с Сидуса — промежуточный этап, а не конец истории.
Она протянула мне руку, но когда я пожал ее, притянула к себе и обняла:
— Помни, ты не один. А от тебя зависит не только человечество, но и судьба галактики. И не давай спуску бывшему дракону, — прошептала Женевьева, чмокнув меня в щеку. — Не давай слабины и держи нос по ветру. Шан Юн воспользуется любой твоей слабостью, чтобы вернуть прежний статус. Причем действовать будет исподтишка, чтобы не обвинили в покушении на настоящего дракона Триады.
Ханг тоже обнял, похлопал по спине:
— Удачи в ваших приключениях, капитан. Жаль, что не могу полететь с вами.
Оба развернулись и направились к «Рапире», которую Оран’Джахат вернул Хангу. Я смотрел им вслед с долей гордости за людей, потому что пара напомнила мне двух богов, сошедших с Олимпа: могучие, высокие, широкоплечие, с прямыми спинами. Пройдя метров пять, Женевьева взяла Ханга под руку.
— Картер, твою мать! — Из корабля, издававшего легкий гул запущенных двигателей, появилась Лекса, помахала мне рукой. — Гипер запущен на просчет, нам нужно быть на точке старта через минуту!
И я рванул внутрь.
Убама, управлявший рейдером, тоже рванул, и в шлюзовой камере мне пришлось вцепиться в поручни, чтобы не упасть. А когда я, преодолевая инерцию,
